Мария Спасская - Серьга удачи знаменитого сыщика Видока

И, понизив голос, добавил:

– И не спускайте с неё глаз. Вы поняли?

Юноша испуганно закивал, тараща и без того круглые глаза. На голоса вышли слуги. Горничная подхватила безутешно рыдающую мадам Анри под руку и повела наверх, передав на верхней площадке доктору. Подавленный увиденным, Эжен Франсуа вышел из дома следом за шефом. Ни слова не говоря, Жак Анри уселся в поджидавший его экипаж, кивнув Видоку в сторону сиденья напротив себя. Тот проворно забрался в карету и, когда лошади тронулись, с сочувствием проговорил:

– Мне очень жаль.

– Я люблю свою жену, – сухо произнёс шеф криминальной полиции тоном, не располагающим к дальнейшему разговору на данную тему. – И не хочу ничего обсуждать.

– Но она просила о помощи! – возбуждённо заговорил Видок. – Возможно, я мог бы помочь…

– Моей жене требуется помощь иного рода. Мадлен больна. Давно и неизлечимо, – оборвал сотрудника шеф полиции. – И больше тут нечего добавить. У вас что-то срочное, месье Видок? Полагаю, вы наведались ко мне в восемь часов утра вовсе не для того, чтобы нанести визит вежливости?

– В управлении вас ждёт сюрприз, – широко улыбнулся глава охранного отделения, предвкушая похвалу. – Люсиль Гринье попалась с поличным на ограблении дома графини Дюваль.

– Попалась? – безразличным голосом уточнил Жак Анри. – Ну что же, я рад, что так всё вышло. Должно быть, это вы постарались, Франсуа? Не сама же Модистка пошла на грабёж?

– Да уж, мне довелось изрядно попотеть, – похвастался герой. – Чтобы втереться к воровке в доверие, пришлось на неделю перевоплотиться в Рудольфа.

– Но ведь Рудольф сейчас на каторге, – шеф криминальной полиции с удивлением взглянул на собеседника. – Видок, вы сильно рисковали. Если бы Этьен Красавчик и Хромой Луи не были такими простаками и потрудились поспрашивать дружков о местопребывании Рудольфа, вам пришлось бы несладко.

– Я верю в свою удачу, – снова улыбнулся, сверкнув белыми зубами, основатель Сюрте. – Я прямо-таки рождён для фарта. Мне не может не везти.

– Что правда, то правда, вы настоящий счастливчик, Франсуа, – согласился Жак Анри. – Из любой переделки выходите победителем. Должно быть, вас охраняют дьявольские силы.

Видок с немалым апломбом похлопал себя по нагрудному карману и туманно откликнулся:

– Вы, господин Анри, сразу о дьяволе. А может быть, совсем наоборот. Возможно, у меня есть индульгенция от Господа Бога на любое шельмовство.

– Очень даже может быть, – холодно согласился глава полицейского управления, мысли которого, казалось, витали где-то далеко. И, словно спохватившись, Жак Анри не замедлил похвалить приунывшего сотрудника. – Но то, что вы, Франсуа, большой смельчак и молодчина, это несомненно.

Карета остановилась у здания управления, и кучер, спрыгнув с козел, услужливо распахнул дверь, помогая седокам выбраться из экипажа. Первым шагнул на брусчатку широкой улицы сухой и жилистый шеф криминальной полиции. За ним поспешил выбраться на воздух высокий широкоплечий Видок. Поднявшись по ступеням, они миновали приёмную и направились в кабинет господина Анри. Должно быть, они составляли комичную пару – шествующий впереди хрупкий человечек с жёстким лицом инквизитора и немного приотставший великан, заглядывающий ему в рот и не пропускающий ни единого слова. Следуя за шефом, Видок ловил на себе ненавидящие взгляды сотрудников департамента, мечтающих о провале выскочки. Подумать только! Многие преступники состояли на службе в полиции стукачами, но лишь этот ушлый тип и его вороватые ребята получали за это деньги из казны!

– Господин Видок, я бы хотел, чтобы мы с вами выработали план дальнейших действий, – на ходу говорил шеф, время от времени оборачиваясь на шагающего позади подчинённого. – Из сводок, поступивших за последние сутки, станет понятно, кто из преступников больше всего досаждает городу и кого вам будет необходимо обезвредить.

Распахнув дверь в свой кабинет, Жак Анри повесил плащ на вешалку, прошёл к столу и уселся в рабочее кресло, сделав приглашающий жест Видоку. Тот устроился в кресле напротив, внимательно наблюдая, как начальник берёт в руки пачку донесений и принимается их просматривать.

– Так… Донос на Видока, – перебирая бумаги, негромко бормотал Анри. – Ещё донос. А это уже жалоба не только на вас, мой друг, но и на всех ваших подручных. Некий анонимный доброжелатель спешит уведомить меня, что во время сборищ на городской площади ваши люди шныряют в толпе и шарят по карманам зазевавшихся горожан.

– Что за чушь! – От возмущения Видок рывком поднялся с кресла и гневно шагнул вперёд. – Мои люди не воруют, а высматривают в толпе воров!

И, сбавив тон, с виноватыми нотками в голосе добавил, усаживаясь обратно в кресло:

– Хотя, конечно, и среди моих ребят имеются паршивые овцы. Вы сами знаете, шеф, как беспощаден я к подобным личностям. Я первый выдал вам Панвиньоля, укравшего в толпе часы.

– Да-да, я помню этот случай. Но люди говорят…

– Люди много о чём говорят, – резко перебил Видок патрона. И с пафосом продолжил: – И чтобы пресечь досужие вымыслы, я обяжу своих людей приходить на службу в замшевых перчатках! И запрещу под страхом каторги их снимать!

И с иронией добавил:

– Небось в перчатках-то не очень поворуешь.

– Ну что ж, идея хорошая, – кивнул начальник полиции. – Пусть будут перчатки. Теперь по существу.

Жак Анри поднёс к глазам последний исписанный листок.

– Итак, теперь о происшествиях. Этой ночью задержана воровка Люсиль Гринье. Второе. Из Бисетра сбежал умалишённый Алехандро Гомес.

Патрон оторвался от сводки и устремил изучающий взгляд на Видока.

– И ещё одно происшествие, – лишённым интонации голосом сообщил Жак Анри, барабаня по столу тонкими длинными пальцами. – Этой ночью на улице Святой Анны, у дома номер двадцать пять, убит начальник охранного отделения Эжен Франсуа Видок.

Сказав это, начальник криминальной полиции откинулся на спинку кресла и с интересом взглянул на подчинённого.

Минусинск, конец 80-х

Когда поезд прибыл на перрон и цыгане вышли на платформу, Галка немало удивилась обилию встречающих. Казалось, на вокзал съехался весь город. Яркие кофты и юбки женщин вспыхивали там и тут разными цветами, жарко горели на солнце алые рубахи мужчин. Несколько крепких ромов тут же подхватили узлы приехавших и понесли багаж к дожидающимся в стороне легковым машинам. Все расселись по автомобилям и поехали на окраину Минусинска. Город закончился, и начались частные дома. Цыганский посёлок поразил девочку. Он состоял из множества строений, прилегающих так плотно друг к другу, что между ними невозможно было разбить ни клумбу, ни грядку, ни газон. Не было как таковых и дворов. Самый большой из кирпичных домов, рядом с которым остановились машины, принадлежал баро Гранчо, родному брату старой Замбилы. Там был накрыт стол для вернувшихся. Не выпуская дымящейся сигареты из скрюченных артритом пальцев, Замбила крепко держала Галку за руку, и женщины и дети с удивлением поглядывали на девочку, но никто ничего не спрашивал. Должно быть, опасались тревожить шували по пустякам.