Ольга Володарская - Нет дьявола во мне

– Кико и для девочки подойдет. А эта собачка мне очень понравилась. У нее такая мордочка… – Мари, вспомнив фото, которое видела в Интернете, улыбнулась. – Наглая. И чуть растерянная.

– Слабо представляю себе наглого или растерянного мастифа. Они деликатны и сообразительны. А чтоб сразу и то и другое… Это вообще…

– Моя Кика косая. Вот в чем дело.

– Не понял?

– У нее глаза… – Мари припомнила фразу, которую употреблял ее отец, провинциал: «Один на нас, второй на Арзамас». – В разные стороны, в общем… Но поскольку все признаки породы у девочки идеально выражены, заводчики продают ее так же дорого, как и остальных щенков. Но никто не берет косоглазую. Одна желающая нашлась – я.

– Она тебя ждала.

– Или я ее. Послезавтра поеду забирать.

– Молодец, решилась на серьезный шаг.

– Да уж… Если так пойдет и до замужества созрею.

И засмущалась.

Да что с ней такое-то? Чувствует себя как пятнадцатилетняя дебютантка, явившаяся на свой первый бал и вступившая в диалог с кавалером, по которому втайне сохла.

– А ты против замужества? – спросил Марко.

– Почему же? Я верю в институт брака. И считаю, что по-настоящему счастливым человек может стать, только обретя пару.

Он кивнул. Лицо стало суровым. Марианна не знала историю Марко. Но догадывалась о том, что она печальна.

– Горит, – тихо сказала Мари спустя минуту.

– Что?

– «Сумка пастуха» горит…

Марко вскочил. Увидел, как полыхнуло полено, и язык пламени, вылетевший почти на метр, стал забираться в котелок. Разворошив дрова, чтобы притушить костер, он вернулся на спальник. Стало еще холоднее. Спасал лишь костер. Да еще ликер, согревающий изнутри. И Мари подумала о том, что в один спальник они не уберутся, а плед не спасет их от стужи…

И как же греться?

Марко накинул капюшон на голову.

– Становится прохладно, – пробормотал он, поежившись. – Не замерзла?

– Пока нет.

– Скажи, когда озябнешь.

– И что ты сделаешь? – Она сама не заметила, как впрыснула в свой голос игривость. Всему виной, конечно же, был ликер…

– Отдам тебе свое куртку.

– Давай музыку включим, – предложила Мари.

– У меня нет плеера с собой.

– Чего-чего? – она рассмеялась. – Плеера? Это такой, похожий на коробочку, в который вставляется кассета?

– Диск, – в тон ей ответил Марко. – И похож плеер на фару от «Жука».

– Сейчас же все в телефонах.

– Только не у меня. – Марко достал из кармана кнопочный аппарат, у которого даже камеры не было. – Ему лет сто. Но ни разу не подвел. Куплю другой, только когда этот перестанет фурычить.

Марианна извлекла из кармана свой телефон. Тоже не самый новый аппарат. И все же функциональный.

– Могу песню про горы включить, – сказала она. Высоцкого обожал отец. Слушал часто. В том числе в машине. И Мари всегда имела в своем плей-листе несколько композиций Высоцкого. Про парус который порвали, про жирафа, которому видней, и, конечно же, про скалолазку близкую и ласковую.

Марианна зашла в плеер, нажала кнопку «пуск». Из динамика послышались гитарные аккорды, затем хриплый, с надрывом голос Владимира Высоцкого.

Марко прослушал песню молча. Ясно, что он не понял слов, но, когда она закончилась, сказал:

– Сильно.

Да, сильно. Конечно же! Только не ту музыку выбрала Марианна. Пусть горы, костер, на нем котелок, а в руках стаканчики с алкоголем, но не та атмосфера, чтоб слушать Высоцкого. И она открыла другой альбом. С этнической музыкой. Только гитары, скрипки, волынки и барабаны, никакого вокала. Одно лишь виртуозное владение инструментами.

– Думаю, пора снимать с костра наш ужин, – сказал Марко. – Он дойдет минут за десять.

А Марианне уже и есть не хотелось. Разве что из рук Марко…

Она представила его пальцы. В них зажат сочащийся соком кусок «сумки». И вот она тянется к нему ртом, откусывает, наслаждается вкусом блюда, а потом…

Слизывает сок с тыльной стороны ладони Марко.

«Уйми свое воображение!» – рявкнула на себя Марианна.

Затем взяла бутылку и разлила остатки ликера по стаканам.

– Не пожалела, что пошла со мной? – спросил Марко.

– Нет, конечно. А почему ты спросил?

– Горы, не место для таких барышень, как ты. Здесь не сходишь нормально в туалет, не помоешься… Спать жестко и прочее.

– А я какая барышня?

– Городская.

– Только и всего? А то уж я хотела обидеться.

– Брось, тебя ранить трудно.

– Хочешь сказать, я бесчувственная?

– Ты сильная. Но не баба с яйцами… – Марко укутывал снятый с огня котелок. «Сумке» нужно было дойти. – Не знаю, есть у вас такое выражение? То есть не мужик в юбке. Ты и нежная, и мягкая, и понимающая. Просто всю эту «ваниль» заковала в броню. Я сталкивался с женщинами подобного склада. Но только по работе.

– Так и мы с тобой… по работе.

– Нет, я имел в виду, что все они были моими коллегами… – Он сделал большой глоток. – И ни одну я не звал с собою в горы.

Марко потянулся к котелку. Зачем? Ведь он только что накрыл его. Сам сказал, что блюду нужно дойти минут десять…

Марианна тронула его за плечо. Когда Марко замер, развернула к себе.

У него было такое растерянное лицо. Будто он впервые видит рядом женщину и не знает, как себя вести…

А сам такой взрослый, большой, сильный!

И красивый.

Глаза огромные, темные. Брови над ними как две шпалы, ровные, широкие. И морщинка между ними. Ее так и хочется пальцем разгладить.

Марианна так сделала. Коснулась его лба. Марко вздрогнул.

– Отвык, – выдохнул он.

– От чего?

– От женских рук… на моем лице.

– Как долго… не касались тебя они?

– Лица давно. Не позволяю.

Марианна отдернула руку, но он перехватил ее ладонь.

– Тебе можно.

– А что еще? – Она пробежала пальцами по носу, опустилась к губам. Мягкие. Но не настолько, чтобы считаться женственными. И ямка на нижней. Признак упрямства?

– Тебе можно все.

Но Марианна замерла.

Он оторвал ладонь от своего лица и поцеловал тыльную ее сторону.

– А что можно мне? – спросил он.

– Все.

Секунд двадцать они сидели неподвижно. Просто смотрели друг другу в глаза и соприкасались руками… Да коленями еще, одни упирались в другие… Что поделать, длинные ноги…

А потом одновременно вперед подались. Как по команде. И слились в поцелуе.

Мари оплела ногами тело Марко, голову сунула ему под мышку и собралась спать.

– А как же «пастушья сумка»? – услышала она.

– Я забыла о ней совсем…

– Поедим перед сном?

Мари прислушалась к своим ощущениям. Спать хотелось, да. Но есть тоже. И пока не остыла еда, как и ее тело, разгоряченное после секса, нужно покушать.

– Поедим! – Марианна с сожалением отлипла от Марко, села и стала искать одежду, чтобы в нее облачиться.