Ирина Градова - Ложь под звездным соусом

– Странно, согласна, но и так бывает, когда между родственниками доверительные отношения.

– И что?

– Об этом потом. А вот о Марии – это интересно. Она была со мной откровенна и, как мне показалось, ничего не скрывала – как бы незачем, да? И вдруг – оговорка, за которую я зацепилась. Когда мы заговорили о том, способен ли Сугривин на насилие, она как-то замялась. Мария – женщина отнюдь не робкого десятка, она открыта для общения и ничего не боится.

– Редкие качества! – заметил Захар.

– Когда я слегка надавила, она призналась. Незадолго до гибели Сугривин навестил ее. Она старалась избегать личных встреч и просила его, если приспичит, звонить на мобильный – боялась, как бы не возникли неприятности с нынешним мужем, которого она вовсе не желает потерять. Кроме того, она идет по жизни легко и от всего, что было в прошлом, старается избавляться. Так, она избавилась от старых подруг по модельному агентству и от дальних родственников, желающих примазаться к ее «сладкой жизни». Так же Мария пыталась исключить и Сугривина, но сделать это было нелегко, так как он продолжал общаться с ее супругом, ведь они приятельствовали.

– Смею предположить, что Сугривину не нравилось быть «исключенным»?

– Точно. Несмотря на то, что во время брака с Марией, – впрочем, как и во всех прочих браках, – он изменял направо и налево, Сугривина все же уязвил тот факт, что Мария первая его бросила, обычно именно он уходил из семьи. Возможно, это заставило его пересмотреть свое отношение и снова возжелать бывшую?

– Так что произошло, в конце концов? – нетерпеливо спросил Захар. – Не тяни кота за хвост!

– Короче, Сугривин напросился к Марии домой. Он выпил, и она попыталась поскорее его выпроводить, но он принялся жаловаться на жизнь. Рассказывал, что дядька его не ценит, не позволяет заниматься серьезной работой, держит подальше от бухгалтерии… Жена, дескать, опостылела, дети нервируют. И еще сказал, что скоро все должно измениться. Мария, правда, не поняла, что он имел в виду – то ли работу в концерне, то ли личную жизнь. А потом Сугривин вдруг полез к ней. Она не ожидала такого поворота, а он был мужик сильный и быстро подмял Марию под себя. Она пыталась вырваться, ясно дала понять, что не хочет секса, пыталась напомнить, что является женой его приятеля – Сугривин ничего не желал слушать.

– Так он, что, изнасиловал ее? – спросила Устинья. – Бывшую жену?!

– Слава богу, до этого не дошло: зазвонил телефон, включился автоответчик, и на проводе оказался муж. У Сугривина пропало настроение ! Муж Марии сказал, что будет дома минут через двадцать, и он поспешил убраться – видимо, все-таки сознавал, что едва не совершил серьезную ошибку. Мария утверждает, что во время их брака такого не случалось, и она не ожидала агрессии со стороны экс-супруга.

– Интересное кино! – пробормотал Захар. – Как много занимательного, оказывается, можно узнать о человеке после его смерти… Обещай, Маруся, что после того, как я отойду в мир иной, ты не станешь копаться в моем грязном белье, а просто предашь его земле, как и мое бренное тело!

– О, у тебя есть грязное белье? – подняла тонкую бровь Регина.

– Оно у всех есть… ну, кроме тебя, наверное?

Устинья пропустила мимо ушей эту дружескую перепалку, так как кое-что резануло ей слух – уже не впервые Захар почему-то называл Регину Марусей. Надо будет поинтересоваться у Мамочки – кажется, она в курсе всего, что происходит не только в этом здании, но и в жизнях людей, имеющих к нему отношение.

– Ты вот тут ранее упомянула о «близких и доверительных» отношениях между дядей и племянником, – проговорил Захар, теребя щетину на подбородке. – А Мария рассказала, что Сугривин приходил к ней жаловаться на Кузьмина.

– И что?

– Я поболтал в кафешке с Илоной, любовницей покойного, и, представь себе, она утверждает, что любовь и доверие – это не про них.

– Да ну?

– Илона упомянула случайно подслушанный телефонный разговор Сугривина с Кузьминым, который шел на повышенных тонах, и дядька, похоже, распекал родича на чем свет стоит!

– Может, это связано с его сексуальными похождениями? – предположила Регина.

– Может, и так, а может…

– Тебе известно что-то еще?

– Ты же дала мне задание покопаться в жизни покойника, – пожал плечами Захар. – Я уже говорил, что у него хватает недвижимости, но я копнул глубже и выяснил одну «интересность»: вся она заложена разным банкам, причем с заграничной собственностью Сугривин умудрился провернуть аферу дважды!

– Вот это номер! То есть, выходит, ему ничего и не принадлежало на момент смерти?

– Угу, так и выходит. Илона дала мне чек из клуба «Карибы», куда однажды водил ее Сугривин…

– Вот как? – перебила Регина с интересом. – Она, что, носит чек с собой – он ей дорог, как память? Ты ведь сказал, вы в кафе встречались.

– Нет, я, э-э… был у нее дома.

– Ясно.

– И что же тебе ясно?

– Давай ближе к делу, мы ведь не одни, – Регина скосила глаза в сторону Устиньи. – Так что в чеке?

– На, сама погляди, – и Захар извлек из заднего кармана мятую бумажку.

Адвокатесса пробежала его глазами.

– Ого, восемнадцать тысяч за один визит! И что же такое они там делали, в этом клубе, что Сугривин оставил такие бабки?!

– В чеке услуги не указаны, только общая сумма. Но я поспрашивал здесь и там, и мне поведали, что «Карибы» – о-очень дорогое заведение, и один безалкогольный коктейль там стоит от двух тысяч, чтоб ты знала!

– Учитывая, что убиенный любил женщин и гулял, как гусар перед Бородинским сражением, то бишь как в последний раз, можно предположить, что подобные траты были для него делом обычным… Да, Мария еще упоминала, что Сугривин пытался начать новое дело, но каждый раз прогорал, не успев раскрутиться. Он терпеть не мог подчиняться, мечтал сам стать начальником и работать не по найму… Кстати, его последняя супружница тоже об этом говорила.

– То есть наш Сугривин – чертовски неудачливый предприниматель? – усмехнулся Захар.

– И любитель пожить на широкую ногу, – кивнула Регина. – Не забывай также об алиментах, которые он платит первой жене! Даже работая на дядю и занимая приличную должность, Сугривин вряд ли мог позволить себе подобные траты – вот как его недвижимость оказалась заложенной! И, похоже, его жены об этом не знают.

– Думаешь, его могли грохнуть из-за денег?

– Во всяком случае, пока у нас две зацепки: папаша Вязьмин – и эта.

– Необязательно Вязьмин, – возразил Захар.

– Тебе не хочется, чтобы он оказался виновен? – спросила Регина. – Жалко его?

– А тебе – нет?

– Мне лично жалко вот ее, – и Регина указала на Устинью, молча сидевшую в углу. – Она в одночасье подверглась сексуальному преследованию, лишилась работы, жилья, репутации, да еще и оказалась обвиненной в убийстве. Жалеть Вязьмина я стану лишь тогда, когда с моей клиентки снимут подозрения!