Валерия Леман - Смертный грех Семирамиды

– Не пойму, почему вы, простые смертные, так боитесь змей, – с важным видом рассуждала Афродита, вертя в руках какую-то довольно большую трубку. – Каждый на Олимпе знает: змеи – потрясающе вкусное блюдо. Правда, для начала их следует приготовить.

– Извините, богиня, но для начала их надо прибить, – галантно поклонился я богине любви.

Она благосклонно улыбнулась.

– Возможно. К сожалению, мой милый, без убийства в нашей жизни никак не обойтись. Иногда, чтобы выжить, следует прибить кого-нибудь. Например, змею. И съесть ее. Совместить приятное с полезным.

– Спорный вопрос, – с видом древнегреческого философа произнес я, назидательно поднимая палец. – Убийство осуждается всеми религиями, оно аналогично краже: не твое – не бери! Если не ты дал жизнь человеку, значит, не имеешь права и забрать эту жизнь.

В верности моих слов не было причин сомневаться, и Афродита, выслушав, с великой важностью кивнула, царственным жестом давая мне команду продолжать мои разглагольствования.

И я продолжал:

– Кроме всего прочего, должен отметить, что мне странно слышать подобные речи об убийстве от тебя, Афродита, ведь ты – богиня любви! Любовь дает силы для жизни, для веры, для счастья…

– А ты уверен, что отличишь любовь от влюбленности? – лукаво усмехнулась богиня, останавливаясь и надевая мне на голову невесть откуда взявшийся у нее ромашковый венок. – Вы, простые смертные, столь наивны!

Я только усмехнулся с важным видом.

– Представь себе, Афродита, я могу отличить любовь от увлеченья, а потому открыто признаю, что у нас с Диной просто красивый роман без серьезного продолжения, не более того. Завершится наш греческий отпуск – и мы расстанемся, разъедемся по своим домам. И все-таки согласись, богиня, наш роман прекрасен, и в нем присутствует дух любви!

– Ах, оставьте разговоры о духах, о любви, – с усмешкой отмахнулась Афродита, срывая с моей головы венок и отшвыривая его далеко в сторону. – Любовь человеческая, равно как и душа давно умерли, сегодня все успешно заменяют выгодная финансовая сделка, контракт, удача…

Она вдруг замерла в классической позе «руки – в боки».

– И вообще с чего ты взял, что я – богиня любви? Все может быть с точностью до наоборот!

Она остановилась, и я с удивлением понял, что и в самом деле промахнулся: передо мной действительно стояла не богиня любви, но Фемида – богиня правосудия с повязкой поверх глаз и все с той же трубкой в руках.

– Посмотри-ка! – Она протянула мне трубку. – Наверняка ты видел нечто подобное в детстве.

Я взял трубку. Ну, конечно! Это был калейдоскоп – детская игрушка с удивительно меняющимися узорами. Я приложил окошко калейдоскопа к глазу и принялся крутить трубку, наблюдая, как изумрудная гирлянда сменялась россыпью разноцветных цветков, волшебной радугой, безупречной геометрией квадратиков…

– Правда, потрясающе? – совсем рядом прозвучал вдруг голос Васы. – Кажется, вот этот узор – само совершенство, но он меняется, и перед вами – нечто еще более прекрасное. Скажу я вам, так и в жизни: ответов на один вопрос – тысячи, главное – выбрать правильный.

Я отбросил калейдоскоп в сторону, обернувшись.

Теперь передо мной стояла Васа – в белоснежном хитоне, высоченная, величественная, с легкой улыбкой на губах. Я перевел дух.

– Васа, так вы тоже богиня?

Она усмехнулась.

– Все смешалось в доме Облонских…

Я удивленно смотрел на нее – эта сугубо российская цитата из классики в устах греческой барышни действительно, что называется, резала ухо. Мне захотелось сжать голову руками: неужели детский калейдоскоп перешел в нашу реальность, и теперь все будет бесконечно меняться? Черт возьми, я беседовал с Афродитой, которая вдруг стала Фемидой, а Фемида обернулась Васой…

Я развернулся к Васе, намереваясь схватить ее за плечи и потребовать ответа. И тут же все в очередной раз изменилось: белоснежная тога превратилась в медицинский халат, и пятидесятилетняя дама сурово поправила на носу очки.

– Петрухин, ты опять прогулял прививку! – произнесла она грозным голосом школьной медсестры из далекого московского детства. – Ну-ка – марш в медицинский кабинет и спускай штаны!

С этим командным голосом в ушах я и проснулся – вздрогнув, подскочил в белоснежных простынях, огляделся и, убедившись что нахожусь в лучшем отеле Афин и никто не угрожает мне прививкой, с облегчением вновь рухнул на подушки.

Этот день начинался вполне мирно: на часах было десять с копейками и до нашей утренней репетиции ровно в одиннадцать оставалось вполне достаточно времени для того, чтобы в лучших греческих традициях выпить чашечку кофе эллиникум с порцией тиропиты [2], где-нибудь в городе в компании моей Афины.

Я быстро привел себя в порядок, позвонил Дине, и мы договорились встретиться у входа ровно через пять минут. Пусть не через пять, но через двадцать пять минут Дина действительно вышла из лифта и приблизилась ко мне, отчаянно зевавшему в холле. Мы поприветствовали друг друга, взялись за руки и отправились в город.

К этому времени улицы Афин начинали понемногу разогреваться благодаря солнцу, с самого утра светившему с завидной энергией. Не желая лишней прожарки, мы дружно порешили позавтракать в первой попавшейся кофейне, где и заняли столик на открытой террасе. В ожидании заказа мы отрешенно наблюдали за воркующими голубями у соседних столиков и лениво обсуждали вчерашние «змеиные» события, а заодно – ближайшие планы на день сегодняшний.

– Этот полицейский – уникальный тип, – отметила Дина еще немного сонным голосом. – Как оказалось, он видел «Олимпийские страсти», тут же прознал, что на вечеринке со змеями присутствовали я и Томми Дорсэ, а потому нас двоих допросил лично. Не знаю, как у Томми, а у меня он первым делом попросил автограф.

К этому моменту она окончательно проснулась и лукаво улыбнулась, невольно приосанившись.

– И ты расписалась, пожелав ему…

– Пожелав ему успехов в работе!

– Полагаю, на этом ваш очаровательный и чертовски познавательный допрос не завершился?

– Отнюдь! Напротив, после моего автографа и началась комедия! Сразу стало ясно, что этот следователь Георгиос Тифис – так он торжественно мне представился – на все сто уверен: змей для Жанны заказала Елена Сендираки. Отдельно отмечу, что ее он также допрашивал лично. Ну а со мной славный Георгиос вел потрясающе интересный допрос, задавая вопросы-подсказки, чтобы я, глупенькая парижская актриса, не запуталась и ответила то, что ему нужно.

– То есть?

– Конкретный пример: «Не видели ли вы, мадам, как Елена выходила на кухню или, может быть, шепталась с одним из поваров или, к примеру, с неким незнакомцем?» И все в том же духе.