Инна Бачинская - Потревоженный демон

А еще была Ирина…

Его тяжелая рука лежала на шее женщины, а он все медлил. Он чувствовал под пальцами биение токов крови и медлил. Ее найдут завтра или послезавтра, прикидывал он, могут показать в новостях с призывом звонить, сообщить, информировать. Ирина может увидеть… черт! Он не боялся, что она позвонит. Он знал, что она не станет звонить… скорее всего. Только к грузу, который она волочит по жизни, — грузу одиночества, неуверенности, малолетства добавится еще один — он, Дельфин. Убийца.

А эта никуда не денется, подумал он, скользнув взглядом по женщине рядом. Никуда! Их дорожки еще пересекутся. Охота не закончена…

— Пошли в спальню! — шепнула, прижимаясь, Регина.

Он скользнул взглядом по ее полуобнаженной груди, задравшемуся подолу…

Она вспорхнула с дивана и потянула его за собой.

— Иди, я сейчас, — произнес он хрипло.

— По коридору вторая дверь направо, — хихикнула она. — Жду!

Стоя посреди гостиной, он слышал, как она шуршит покрывалом, расстилая постель. Черт! Она шуршала там покрывалом, готовясь к работе, — опытная, циничная, безотказная, прекрасно знающая, что нужно «этим козлам». Женщина-механизм, женщина на один час, женщина на одну ночь.

Он вспомнил лицо Ирины, когда она сидела на постели, глядя на него, и снова чертыхнулся.

Регина подкрашивалась, сидя на пуфике у зеркала. Она повернула голову на звук захлопнувшейся двери и секунду сидела неподвижно, прислушиваясь. Потом громко позвала: «Андрей!» Не получив ответа, вышла из спальни. Гостиная была пуста. Побежала на кухню — там тоже никого. Гостя не было также в ванной.

Регина с недоумением стояла у входной двери, ей показалось, она слышит торопливые шаги — кто-то сбегал по лестнице, не позаботившись вызвать лифт…

Дельфин призывно махнул рукой, такси вильнуло к обочине. Через двадцать минут он был на платной стоянке. Расплатившись, взял на юго-запад. Мавр сделал свое дело, мавр должен уйти. Он крутил по тайным тропам проселочных дорог, обходя посты ГАИ, пока город не остался далеко позади. Часы показывали три ночи. Он предполагал, что его уже ищут, и только сейчас, выехав из города, позволил себе расслабиться.

Около семи утра он остановился в небольшом придорожном мотеле. Отогнал машину на стоянку, снял номер и заказал завтрак. Долго с наслаждением стоял под попеременно горячим и холодным душем. Потом съел завтрак, оказавшийся довольно приличным, и рухнул на кровать.

Он проспал около восьми часов и проснулся на закате. Лежа в постели, достал из кожаной папки листок, исписанный мелким бисерным почерком. Это было письмо. Дельфин знал его наизусть. Доставая зажигалку, он в последний раз пробежал его глазами…

«Сережа, уж и не знаю, свидимся ли, внучок. Я виноват перед тобой и жалею об этом каждый Божий день. Я был недостаточно терпелив, я забыл, через что ты прошел. Прости меня, мой мальчик, если сможешь. Я не верю, что тебя нет, сердце подсказывает, что ты жив…

Я все ждал тебя, ты себе не представляешь, как я тебя ждал. Жизнь моя катилась размеренно, без особых событий. День да ночь — сутки прочь. Помогал, сколько мог, соседке, славной девочке с изломанной судьбой, Лилечке, — возможно, ты помнишь ее; она стала мне родной. Она погибла десятого августа, вот уже почти полгода. Я думаю, это было самоубийство. Что за несчастная судьба! Мать ее всю жизнь ждала принца, пока не покончила с собой. И Лилечка… Над ней страшно надругались какие-то подонки, ей и семнадцати не было. Живого места не оставили, полгода она пролежала в больнице. Никто не ожидал, что выживет. Выжила чудом. Я нанял адвоката… И ведь никого не нашли! Открыли дело, допросили подружку… жила одна в нашем доме, дрянная девица — Раиса… фамилии не помню, — и ничего. Никаких концов. Был еще один фигурант, студент по фамилии Малко; оказалось, он ни при чем. Так и не нашли никого да дело закрыли.

Что они с ней вытворяли — страшно даже подумать. Она стала бояться темноты, прекратила разговаривать и выходить из дома. Я думал, она выправится, она была такой спокойной, даже накануне смерти, рисовала бабочек и цветы… А в годовщину тех скорбных событий, десятого августа, выбросилась из окна. И теперь можно только догадываться, что творилось в ее бедной головке.

Знаешь, Сережа, я надеюсь, что ты прочитаешь мое письмо. Не хочу даже думать, что тебя нет. Ты сильный, Сережа, ты всегда был сильным, ты выжил…

После смерти Лилечки я почувствовал страшную усталость и, каюсь, стал подумывать об уходе. Ну да думаю, до греха не дойдет, и Господь приберет меня раньше.

Прости меня, мой мальчик. Твой старый дед на коленях просит тебя о прощении.

Прощай, Сережа. Оставайся с Богом.

Твой дед, Валерий Илларионович Ермак».

Листок горел неровно, распространяя запах горелой бумаги. Огонь захватывал строчку за строчкой, и Дельфин перекладывал письмо из одной руки в другую, чтобы не обжечься…

Глаза выхватили строчку: «Что они с ней вытворяли — страшно даже подумать…»

Перед его глазами стояло лицо Малко, который рассказал, что с ней вытворяли. Подлый трусливый хорек, размазывая слезы и сопли, ползал у него в ногах и умолял о пощаде. Гнусный голос, гнусные слова…

— Это все Райка, сука, она подставила малую… — бубнил он. — Мы стояли на площади, ее окликнули из тачки, она подбежала и что-то сказала… Вылез Бурый, а Болотник остался за рулем, предложил покататься… У него была новая тачка, батяня подарил, батяня у него крутой был. Я сел впереди, Бурый и малая сзади, а Райка вдруг говорит, привет, меня ждут, и слиняла. Малая рванулась из машины, но Болотник ударил по газам…

Они и меня заставляли, но я не смог, меня стошнило… Бурый стрелял в нее из лука, как бы пугал. Я просил их, умолял, но они не слушали, они смеялись! Честное слово, я не хотел! Батяня Болотника страшный человек, тоже адвокат… путался с нашим авторитетом Рудым… Что я мог? Господи, что я мог? Они думали, что она померла, положили в кладовку, сидели, решали, что делать. А ночью вывезли в посадки за город…

А потом пришел Бурый и сказал, что она живая, нашли ее… Я чуть с катушек не слетел!

Я не хотел… я просил их… а что я мог? Что я против них?

Малко повторял это снова и снова, пока Дельфин не ударил его…

— И что самое интересное, эта докторша встречается с папой Карло, — сообщил капитан Коля Астахов своим друзьям Федору Алексееву и Савелию Зотову. Вся троица сидела, как обычно, в своем излюбленном месте, баре «Тутси», и расслаблялась. Вернее, расслаблялся после тяжелого рабочего дня в основном один капитан, а друзья по мере сил помогали, расспрашивая его и выдвигая всякие интересные версии.

— Та, что встречалась с Болотником? Алевтина? — уточнил Савелий.