Татьяна Коган - Эффект недостигнутой цели

Саше померещилось, что на его губах заиграла и тут же исчезла саркастичная улыбка.

Руслан помотал головой и выпрямился. Апокалипсис опустил руки и даже развел их в стороны, словно бы подначивая его: ну же, смотри, я не защищаюсь, достань меня. Бажин сократил дистанцию и выбросил правый кулак вперед, но попал по воздуху. Апокалипсис увернулся и снова полностью открылся, подставляя подбородок для удара. Бажин попытался нанести хук, но тренер отклонился ровно на столько, чтобы противник промахнулся, и обрушил серию точных ударов по корпусу и голове, не слишком сильных, чтобы нокаутировать, но достаточно болезненных.

Саша с удивлением поняла, что Сомов практически копирует поведение Джо Кальзаге в знаменитом поединке с Роем Джонсом в ноябре 2008-го. Кальзаге игрался с противником, как кот с мышью, дразня и подначивая. Он явно превосходил Джонса в скорости и забавлялся с ним, заставляя нервничать от бессилия.

Апокалипсис не использовал и десятой доли своей силы. Он развлекался, действуя противнику на нервы, и пытался выяснить, на что тот способен. Несмотря на давление, Бажин держался отлично – не паниковал, не отступал. Он без устали пробовал атаковать и иногда даже задевал перчаткой по животу или щеке, но удары получались слабыми, смазанными.

Саша на секунду оторвала взгляд от ринга и скользнула по лицам зрителей. Все они, как загипнотизированные, смотрели в одном направлении и боялись дышать, чтобы не упустить ни единого движения.

Сперва Апокалипсис выматывал противника, не причиняя тому особого вреда. Давал зуботычины джебом и апперкотом, постоянно смещался, заставляя оппонента проваливаться в пустоту и с трудом удерживать равновесие. Очевидно, в какой-то момент тренеру эта игра надоела, и он нанес Бажину акцентированный удар по печени. Тот согнулся от боли и несколько секунд хватал ртом воздух. Затем заставил себя вернуться в стойку, тяжело дыша и буравя Сомова взглядом.

Апокалипсис выждал немного, словно раздумывая, что делать дальше. И вдруг молниеносно выбросил руку, обрушивая на противника сокрушительный удар. И еще один.

Руслану почудилось, что в его голову взрезался многотонный молот. И тут же погас свет.

Сомов постоял, глядя на поверженного противника. Потом снял перчатки, подошел, опустился на корточки и пощупал пульс на шее Бажина. Убедившись, что с ним все в порядке – обычный нокаут, перелез через канаты и спустился в зал.

Сердце ухало в груди растревоженным филином. Ноги пружинили и мелко подрагивали. Этому сукиному сыну удалось вывести его из себя. Помимо воли в памяти вспыхнули кадры из далекого прошлого. Того прошлого, о котором он отчаянно старался забыть…

Это случилось ровно за три недели до боя за звание чемпиона мира. Стояла поздняя весна, деревья уже вовсю зеленели, столбик термометра не опускался ниже 20 градусов тепла, а пыльное знойное марево еще не накрыло город удушающим куполом. Никогда Москва не казалась молодому Апокалипсису настолько красивой. По улицам бегали стайки юных девиц в коротких платьях, там и сям собирались молодежные компании, чтобы посмеяться и поиграть на гитарах.

Сомов шел с тренировки, наслаждаясь вечерней свежестью и прокручивая в голове тактику предстоящего боя с американцем. Полностью погруженный в свои мысли, он не сразу услышал, что его кто-то окликнул.

– Молодой человек!

Сомов обернулся. Красивая девушка в белой плиссированной юбочке выше колен смущенно посмотрела на него:

– Вы не поможете? – и кивнула вниз.

Ее каблук застрял между плитками тротуара, и она дергала ногой, тщетно пытаясь высвободиться.

Сомов нагнулся и одним осторожным движением выдернул каблук из расщелины.

– Вот, пожалуйста.

Девушка очаровательно улыбнулась:

– Вы мой спаситель.

Повисла пауза. Она скользнула глазами по ладной мужественной фигуре и чуть дольше, чем следовало, задержалась на губах.

– Можно угостить вас кофе в знак признательности? – спросила она, кокетливо улыбаясь.

Апокалипсис подумал и согласился.

Девушку звали Катя, она училась на втором курсе журфака МГУ и была очень разговорчива. Сперва они долго шли по оживленной улице, затем свернули в переулок, где, по Катиным словам, располагался один замечательный бар.

В бары Апокалипсис не ходил, поэтому оценить, насколько он замечательный, не мог. Уютная обстановка, попсовая музыка и действительно вкусный кофе, словом, ничего особенного. Катя без умолку рассказывала про учебу, про практику в «Комсомольской правде», делилась секретами о том, как пишутся некоторые статьи и как здорово иметь удостоверение журналиста, открывающее многие двери.

Апокалипсис слушал молча, любуясь ее живой мимикой и стройными ножками, которые она охотно демонстрировала, принимая соблазнительные позы. Они засиделись до позднего вечера, и на какой-то час или дольше Сомов позабыл о боксе. То ли дело было в весне, опутывающей романтическими флюидами даже отъявленных стоиков, то ли в звонком Катином смехе и ее озорных глазах… Впервые за годы тренировок и упорного движения к цели Апокалипсис выдохнул и расслабился. И это было так непривычно, так по-новому…

– Ой, мне звонят, нужно ответить! – Катя достала из сумочки мобильный телефон, которые тогда еще были редкостью. – Это мне в редакции выдали, для работы. Но мы же никому не скажем, что я использую его для личных звонков.

Она выпорхнула из-за стола:

– Я на улице поговорю и вернусь через пять минут!

Через двадцать минут Сомов забеспокоился. Неужели Кате прискучило его общество и она решила сбежать? Тогда почему оставила на стуле сумку? Скорее всего, просто заболталась с подружкой. На всякий случай лучше проверить – вреда не будет.

В переулке висела плотная, умиротворяющая тишина. Апокалипсис огляделся по сторонам – девчонки не видно. Он прошел немного вперед, чтобы проверить, не зашла ли она за угол здания, но и там было пусто. Однако что-то насторожило парня. Какой-то слабый шум или возня… Он прислушался. Так и есть. Откуда-то из глубины темного узкого прохода между домами доносились странные звуки. Тогда – он хорошо запомнил – и появилось гнетущее, неконтролируемое предчувствие чего-то неотвратимого. Как будто он очутился на пороге новой, пугающей реальности и уже занес ногу…

Сомов нырнул в проулок, ускорив шаг. Звуки становились отчетливее и громче, и уже не оставалось сомнений в их природе.

Возле железных мусорных контейнеров трое здоровенных амбалов со стрижеными затылками насиловали девушку, прижав ее животом к кирпичной стене. Один удерживал ее за шею, второй разрезал ножом одежду, а третий пристроился сзади нее, спустив штаны и тяжело пыхтя.

Апокалипсис налетел на них с такой звериной агрессией, какую никогда прежде не испытывал. Все мысли испарились, остались только инстинкты. Он молотил кулаками, как одержимый, ломая кости и кроша челюсти. Он бил, вкладывая в удар всю свою силу. Ему казалось, он дрался в течение часа, хотя на самом деле минуло не больше пары минут. Сомов остановился только тогда, когда все три бугая, изувеченные и не подающие признаков жизни, валялись на асфальте бесформенной массой.