Ирина Градова - Последняя надежда обреченных

И тогда я отправилась к жене Кенана. Мне с трудом удалось улучить момент, когда он отсутствовал, но, увидев, что Надя беременна, я едва не передумала рассказывать ей обо всем. Тем не менее я это сделала, не утаив ни единой подробности. Я не думала, что она вот так сразу мне поверит, но она поверила: очевидно, совместная жизнь с Кенаном обманула ее ожидания, и Надя не чувствовала себя счастливой в браке.

Позже я узнала, что она сбежала от него, и порадовалась. Но вы говорите, что Надя пропала – как такое возможно? Я думала, она вернулась в Россию!

– К сожалению, – ответила Рита, – домой Надя не вернулась, и никто из родных уже давно ничего о ней не слышал. Поэтому я и приехала, чтобы разыскать Надю и привезти обратно. Я надеюсь встретиться в Измире с Кенаном и выяснить, что же все-таки произошло.

– Что ж, желаю удачи, – покачала головой Сонгюл. – Надеюсь, это все случилось не потому, что я рассказала Наде правду?

– Не думаю, что ваши слова сыграли решающую роль. Наверное, вы лишь подтвердили ее подозрения о непорядочности мужа, и только.

– Если найдете ее, – сказала Сонгюл, провожая Риту до выхода из магазина, – передайте, что мне очень, очень жаль!

– Обязательно передам, – пообещала Рита.

В забегаловке подавали исключительно кебабы. Михаил оставил Риту и Женю сразу же по приезду в Мармарис и обещал позвонить Рите по сотовому, как только освободится. Разговор с Сонгюл оставил у Риты в душе неприятный осадок, потому что теперь она со всей очевидностью осознала, что Надю Артюхову будет совсем не просто отыскать.

– Ну, и что ты намерена делать? – спросил Женька, дожевав свой кебаб и запив его изрядной порцией кока-колы.

– Придется ехать в Измир, – вздохнула Рита.

– В Измир? Да ты там запросто заблудишься!

– Ты же не заблудился в Стамбуле! – обиделась Рита.

– Я – другое дело, я – мужик, – авторитетно заявил ее приятель. – Женщинам, особенно русским, лучше не бродить здесь без сопровождения. Кроме того, не стоит забывать о твоей болезни.

– Какой болезни? – удивилась Рита.

– Называется «топографический идиотизм», – невозмутимо ответил Женя. – Ты вспомни, сколько раз тебе приходится объяснять, где что находится, пока до тебя дойдет!

– Можно взять такси, – упрямо сказала Рита. – Или нанять «извозчика».

– Ага, – усмехнулся Женька, – и уехать, как твоя Надя, чтобы потом с собаками искали! А начет такси… Сколько у тебя денег на дело?

– Осталось меньше семисот долларов, – быстро подсчитала Рита деньги, которые ей дала мать Надежды на накладные расходы. Слава богу, она прихватила свои собственные – на всякий случай.

– Так вот все эти тугрики ты и проездишь, если свяжешься с такси, – подытожил Фисуненко. – Так что нет уж, Марго, ни в какой Измир я тебя одну не отпущу! У меня есть ощущение, что исчезновение твоей Нади связано с моим делом. Больше всего меня раздражает то, что я никак не могу понять роль Олеси во всей этой истории!

– А ты не допускаешь мысли, что Олеся – проходной персонаж, не имеющий отношения ни к моему, ни к твоему делу?

– Женщины вроде Олеси не бывают «проходными персонажами», – задумчиво сказал Женя. – Такие женщины всегда играют только главные роли!

Олеся сидела перед зеркалом в их с Кемалем спальне, большую часть которой занимала внушительных размеров кровать, стилизованная под итальянское барокко. Она расчесывала свои длинные черные волосы уже с полчаса, время от времени прислушиваясь к звукам снаружи: муж давно должен был вернуться, но до сих пор не появился.

Мысли Олеси то и дело возвращались к следователю из Питера, который продолжал следить за ней, хоть Олесе и показалось поначалу, что он удовлетворился ее ответами на свои вопросы. Что-то с этим капитаном не так. С одной стороны – невинное, почти мальчишеское лицо, курносый нос с россыпью веснушек и широко открытые голубые глаза, словно призванные вызывать безоговорочное доверие у всех, с кем он заговаривал. С другой стороны, очевидно, следователь вовсе не так прост, как может показаться на первый взгляд. Он напоминал ей дикую рысь, которая таится в кустах, выслеживая добычу, и лишь выжидает подходящего момента, чтобы сделать роковой прыжок.

Размышления Олеси прервал звук подъезжающей к дому машины. Это мог быть только Кемаль, и Олеся собиралась выяснить, где он пропадал весь день, даже не удосужившись позвонить. Она отложила расческу и приняла позу а-ля «жена не в духе».

Кемаль не сразу прошел в спальню. Олеся услышала, как открылась дверца холодильника на кухне. Потом в коридоре раздались приближающиеся шаги, и дверь распахнулась. Она тут же поняла, что ее поза, чрезвычайно эффектная, совсем не к месту: Кемаль выглядел измученным и усталым, поэтому Олеся поднялась и, подойдя к нему, озабоченно спросила:

– Что с тобой, дорогой?

Он обнял ее одной рукой, а другой принялся срывать с себя галстук.

– Я провел в полиции полдня, а остаток – в страховой компании. Все плохо: они думают, что это умышленный поджог!

– Поджог? – отпрянула от мужа Олеся, широко раскрыв глаза. – Они обвинили тебя ?

– Не прямо, – со вздохом ответил Кемаль, опускаясь на край кровати. – Но они собираются проводить расследование отдельно от полиции.

– Поверить не могу! – воскликнула она. – Ты не собираешься обратиться за помощью к деду?

Кемаль покачал головой.

– У него и без меня полно проблем, придется выкручиваться самим. Помнишь, я говорил, что пока ты со мной, я со всем справлюсь? Ты все еще со мной, yildiz [17] Звезда (тур.). ?

Он с самого первого дня знакомства называл ее звездой. Сначала Олесе это казалось диким и нарочитым, но потом она поняла, что психология турецких мужчин иная, чем у европейцев. Сейчас муж выглядел расстроенным, но тем не менее называл ее ласковым прозвищем. Олеся знала, что никакие неприятности и беды не заставят Кемаля изменить его отношение к ней. В их браке Кемаль отдавал больше, чем брал. Он прекрасно осознавал это и имел достаточно чуткости и такта, чтобы не требовать от жены того, чего она дать не могла. Он просто любил и, любя, был готов ради Олеси на все.

– Конечно, я с тобой, – ласково ответила она на вопрос мужа. – Разве когда-то было по-другому?

Он притянул жену к себе на колени и принялся ласкать ее спину под тонкой материей ночной сорочки. Олеся откинула голову назад, и волна ее густых черных волос почти коснулась пола. Она закрыла глаза, чувствуя, как прикосновения Кемаля будят в ней первобытные инстинкты.

Ее последняя ясная мысль была о следователе из Питера.

Рите и Жене пришлось сойти с автобуса, не доезжая до автовокзала в Измире, так как к дому Кенана Сезера вело специальное ответвление от шоссе, вдоль которого на всем протяжении росли кипарисовые деревья.