Татьяна Устинова - Седьмое небо

— Не рыпайся, мать твою…

Егор и не думал рыпаться. Чего-то в этом духе он и ожидал, когда заметил шевеление за машиной, а дергаться, пока он не рассмотрел, с кем имеет дело, было бессмысленно.

Ну и день. Просто петь хочется от радости.

— Посмотри в карманах! — скомандовал из темноты второй. — Может, у него там пистолет.

Пистолет у Егора был, но не в кармане. Сдерживаясь, чтобы не врезать наугад по сопящей от страха и напряжения морде, он дал себя ощупать. Ясное дело, никакого пистолета в карманах не обнаружилось. Зато обнаружился бумажник, который был так лихо выужен, что затрещала подкладка. Жалко пиджак, Егор надел его только во второй раз. Сволочи, такую вещь испортили…

— Поставь его лицом к стенке, — продолжал руководить второй. — Ну ты, давай поворачивайся, твою мать!..

— Чего надо? — спросил Егор, тоскуя о порванном пиджаке. — Надо-то чего?

— Давай мордой к стенке, сволочь! — заверещали из темноты. — Ну?!

Тот, который шарил по его карманам, вцепился Егору в волосы и сильно толкнул вперед, к кирпичной стене. На ногах Егор удержался, но споткнулся и выставил руки, чтобы не упасть. Ладони размазало по кирпичам, и стало больно. От этой неожиданно сильной боли Егор вдруг озверел. Его никто не бил уже лет двадцать.

— Тащи его сюда, мать его! — скомандовал невидимый руководитель операции. — Там кругом охрана, мать ее…

Должно быть, это выглядело живописно — темная ночь, беспомощный, напуганный мужчина в дорогом костюме, с закинутой головой, шипящий от унижения и боли, и два матерящихся сопляка, чувствующих, что “наша взяла”. В том, что на него напали какие-то сопляки, Егор уже не сомневался. Пожалуй, он даже знал, что им от него нужно.

Стараясь не делать лишних движений, чтобы не получить по физиономии — завтра на работу! — Егор послушно шагнул в темноту и оказался прижатым к холодной железной решетке, огораживающей двор его дома.

Рыбьей чешуей блеснула сталь, и Егор почувствовал у горла холодное лезвие.

Все по правилам, как в кино.

Вот козлы!

Глаза быстро привыкли к темноте. Еще в армии ему говорили, что он видит в темноте, как кошка. Очки придавали ему элегантно-отстраненный вид, но видеть не мешали. Впрочем, придуркам об этом не было известно.

Рука, заломленная за спину, сильно ныла, и ладонь, кажется, кровоточила. Этого еще не хватало.

Тот, первый, продолжал ломать его руку и тяжело сопеть в ухо, второй приблизился, придирчиво осмотрел Егора, понял, что он не представляет никакой опасности, и вдруг ни с того ни с сего рванул его за галстук.

Егор хрюкнул — галстук впился в шею, мгновенно стало трудно дышать и потемнело в глазах.

— Ну ты! — сказал второй ласково и приблизил физиономию к покрасневшей щеке Егора. — Небось давно уже в штаны наложил, а? Смотри, Вован, дяденька уже в штаны наложил, а мы ему даже больно не сделали. Эй, дяденька! Мы тебе еще больно не сделали, а ты уже… Мы с тобой поговорить хотим, дяденька. Ты не бойся, мы тебя сильно бить не будем. Немножко только поучим, мать твою… Мы с тобой поговорим малость, а ты нам бабок дашь. Ты же не жадный, а, мужик? Мы жадных не любим! Пошел в машину, быстро!

И он снова дернул Егора за галстук.

Егор решил, что с него хватит.

Свободной левой рукой он быстро и точно ударил по шее разговорчивого сопляка и даже успел заметить в его глазах несказанное изумление, прежде чем тот захрипел и рухнул на асфальт. Остолбеневшему от неожиданности Вовану он коротко заехал в физиономию, поймал выскользнувший, как рыбка, нож и положил в карман пиджака. Вспомнив про пиджак, он посмотрел на присевшего от удара противника и ударил еще раз. Просто так, от злости. Калечить их он не собирался.

Пока они, кашляя, ковырялись на асфальте, Егор осмотрел свои руки. Кожа кое-где была содрана, и правая ладонь сильно кровоточила, а ему завтра с шефом встречаться!.. В самый раз обмотаться бинтами — и к шефу. Полный вперед.

Морщась, Егор посмотрел под ноги, стряхнул с ладони кровь и за шиворот поднял руководителя операции.

Руководитель закатывал глаза и шумно сглатывал. Опасаясь, что юнца вырвет прямо на его многострадальный галстук, Егор брезгливо отстранился, но куртку не выпустил.

— Я же спрашивал, — сказал он и встряхнул то, что болталось внутри куртки, — чего нужно? Когда взрослые спрашивают, отвечать надо.

Руководитель высунул язык и коротко задышал, как перегревшаяся на солнце собака. Ему было плохо — и хорошо станет еще не скоро, это Егор знал точно. Из собственного опыта.

— Еще раз спрашиваю, — повторил Егор устало, — что нужно? Давай, давай, соображай быстрее!

Руководитель вытаращил бессмысленные белые глаза, силясь сфокусировать взгляд на Егоре.

— Ну что? — поторопил Егор. — Вспомнил? Вспоминай, холодно очень.

— Димка… — пробормотал руководитель, делая судорожные движения горлом, — он денег должен… Пашке Хвосту… Пашка… послал…

— Ко мне послал? — уточнил Егор и еще раз встряхнул куртку.

— Все знают, что у Димки… братан богатый… Мы и решили…

— Решили! — фыркнул Егор и разжал руку. Юнец повалился на колени, потом встал на четвереньки и стал раскачиваться из стороны в сторону. Ему было даже хуже, чем предполагал Егор. Слабоват оказался руководитель. Слабоват и хлипок. Его напарник сидел, привалившись спиной к ограде, и заунывно стенал, закрыв лицо руками.

— Сколько денег? — Только спросив про деньги, Егор вспомнил, что бумажник они у него вытянули. Носком ботинка он слегка пнул в бок стенающего Вована и протянул руку. Бумажник мгновенно ткнулся ему в ладонь сытым кожаным брюхом. Егору стало смешно.

— Триста… — кашляя, выдавил из себя руководитель.

— Стоило так надрываться… — пробормотал Егор и, вытащив три бумажки, кинул их в лужу. Бумажки задрожали, разлетелись. Юнцы как по команде повернули головы и уставились на доллары, плывущие по сморщенной от ветра луже к другому берегу.

— Больше ко мне не ходите, — предупредил Егор, засовывая бумажник в карман. — Денег не дам. И Пашке вашему передайте, пусть он лучше с Димкой никаких дел не имеет. Это вам повезло еще, что охрана не выскочила. Отметелили бы всерьез. Они ребята дотошные. Все ясно?

Несостоявшиеся головорезы завороженно смотрели на него, как бы опасаясь, что он передумает и сам начнет их “метелить” всерьез.

— Пока, ребята, — попрощался Егор и пошел к освещенному подъезду.

Господи, какой идиот его брат! Сто раз говорил матери, что парень пропадет, если никто так и не удосужится обратить на него внимание, так нет же! Дошло до того, что какие-то молокососы из-за Димкиных шалостей пристали к Егору. Сдохнуть можно от смеха…

Железная дверь, примостившаяся рядом с гофрированными воротами, распахнулась в тот самый момент, когда Егор поднял руку, чтобы нажать кнопку домофона.