Татьяна Устинова - Олигарх с Большой Медведицы

Он не ожидал, что здесь окажется так богато. Так красиво. Так по-современному стильно. Почему-то он ожидал увидеть две скромные комнатки, битком набитые бумагами, сотрудников вроде давешнего Федора Петровича, три дохлых компьютера и кофейный агрегат в углу. Офис был шикарный – как и «бизнес-центр», в котором офис помещался. Наверняка за аренду дерут дикие деньги – лифты сверкают, лестницы мраморные, перила начищены, ковры глухи и уютны. Стеклянные перегородки, «макинтоши», все как у больших, определил про себя Белоключевский и усмехнулся.

Может, от того, что убранство офиса вдруг как-то очень резко, с места в карьер, вернуло его в прошлое, может, от того, что Лиза – его Лиза! – никак не ассоциировалась у него с руководителем и владельцем всей этой красотищи и благолепия, настроение у Белоключевского очень быстро испортилось окончательно.

Это смешно, но до ее офиса оно было превосходным – несмотря на стрельбу, несмотря на то, что он тонул в ванне, несмотря ни на что!

– Мила, что там с постерами? Распечатайте и покажите мне, я уже сто раз просила!

– Только один, Елизавета Юрьевна!

– И с Громовым мы так ничего и не поняли, где он?

– Он на месте и ждет, я уже позвонила.

– Какого черта он там ждет! Если на месте, пусть приходит!

– Вы же сказали, что сами к нему пойдете…

– Мало ли что я сказала, черт побери! Если он на месте, приглашайте его в мой кабинет! Дунька, проходи, что ты застыла? Дим, ты тоже проходи! Мила, помогите нашему гостю раздеться.

– Не надо мне помогать, – пробормотал Белоключевский. – Я вполне могу раздеться сам.

После этого замечания – возможно, вполне справедливого, – все три дамы уставились на него. Дунька моргнула круглыми темными глазами. Белоключевский подмигнул ей.

– Ну ладно. – Лиза опять углубилась в бумаги. – И соедините меня с Миклухиным, который полдня прождал. Кстати, кто с ним занимался?

– Федотов.

– Ну, значит, с Федотовым тоже! Что у вас за ступор, Мила?!

– Может, нам за дверью подождать?

– Дима, не ерунди.

Она почти затолкала его в кабинет, который оказался еще более шикарным, чем приемная, – вид на Москву-реку, стеллажи, диковинный цветок в вазе.

– Орхидея, – шепнула Дунька. – От поклонников.

Еще здесь были гобеленовый диван, который, казалось бы, совершенно не вязался с обстановкой в стиле «техно» и тем не менее идеально сюда подходил, странные настольные лампы, коробки с бумагами, рядком выставленные на стеллажах, и огромный телевизионный экран – как омут.

Компьютер тоже, разумеется, «макинтош».

– Садитесь. Дима, садись на диван. Мила, возьмите у него куртку.

Белоключевский куртку не отдал – в ней был пистолет, а без пистолета он нынче чувствовал себя как-то странно, как будто без штанов.

За распахнутой дверью кабинета чувствовалось некоторое нервическое оживление – очевидно, приезд начальства под вечер поверг всех в страх и недоумение. Так хорошо день сложился, тихо, спокойно, с сигаретой, кофейком и умными разговорами «за жизнь», так нет, принесло ее!.. Вечная с ней история, никак не отвяжешься от нее! Ночь на улице, а она возьмет да приедет, испортит все, заставит всех отчитываться, и не дай бог, если отчитаешься плохо!

– Вы никогда раньше здесь не были? – невинно поинтересовалась Дунька, схватила со стеллажа компьютерный журнал и начала его перелистывать. – Что-то у вас вид больно странный. Ах да!.. Конечно, не были.

– Конечно, – подтвердил Белоключевский.

От Лизиного пулеметного стрекотания – «того сюда, этого туда, постеры мне, кофе вам, почту на стол, письмо в префектуру, расписание срочных мероприятий» – у него вдруг сильно заболел висок и стало скучно жить. Он длинно вздохнул и взъерошил волосы.

– Дим, – сказала Лиза, не отрываясь от бумаг, – ты выглядишь дико. Причешись.

Он опять вздохнул и опять протяжно. Дунька не на шутку развеселилась.

Какой, однако, нежный мужчина. Не подходит ему внезапно осознанное Лизино положение. Подавай ему то, в котором она была несчастна, а он ее защищал, прикрывал грудью, можно сказать.

Дунька своими глазами не видела, как именно прикрывал, но была почему-то уверена, что так оно все и было.

– Я… пойду покурю, – сказал Белоключевский. – Когда я тебе понадоблюсь, позовешь.

Что-то прозвучало в его тоне такое, что заставило Лизу немедленно оторваться от бумаг и уставиться на него. В этот момент она была очень похожа на свою сестру.

– Нет, подожди, – сказала она быстро. – Сейчас придет Макс, я хочу, чтобы именно ты все ему рассказал. Я правильно не сумею. Я в таких вещах бестолкова очень.

– Я уже пришел, – раздался от двери веселый голос, и все оглянулись – взъерошенный Белоключевский, веселая Дунька и настороженная Лиза. – Лизок, душа моя, что ж ты меня весь день у телефона продержала, а сама ни разу не позвонила. Привет, Дунь.

– Привет!

Дунька швырнула журнал, выбралась из кресла, подскочила и поцеловала вошедшего. Он взял ее за спину, слегка приподнял, причем было видно, что поднимать Дуньку и прижимать к себе ему очень нравится, приложился к Лизиной щечке и кинул взгляд в сторону дивана, на котором помещался Белоключевский.

И тут Макс застыл, как громом пораженный.

Узнал, понял объект его внимания. И этот тоже. С первого взгляда, как Дунькина свекровь. Впрочем, тут все понятно, он профессионал, ничего с этим не поделаешь.

– Здрасти. – Белоключевский поднялся с дивана и подал Громову руку. – Меня зовут Дмитрий…

– Да, я знаю, – перебил его начальник службы безопасности. – Кто же вас не знает. «Черное золото» и все такое. Максим Громов.

Белоключевский пожал протянутую руку, оказавшуюся небольшой, но очень сильной, с сухой, как лист бумаги, ладонью.

– Макс, ты будешь кофе? Мила, подайте кофе прямо сейчас. И закройте за собой дверь. С той стороны.

Громов смотрел так пристально, что Белоключевскому стало неловко. В последний раз под взглядом ему было неловко на экзамене по неорганической химии на третьем курсе. Химию он терпеть не мог, хоть и учился на биофаке, профессора не знал, зато профессор отлично знал его самого, его бабушку, его дедушку, и маму, и папу. Возможно, теток и дядьев знал тоже.

– Елизавета Юрьевна, вы просили соединить с Миклухиным, он ждет.

– А, черт побери, – пробормотала Лиза. Она терпеть не могла извиняться, а теперь придется, и отвертеться нет никакой возможности, раз уж Альфред Миклухин «на проводе»!

Она схватила трубку и сказала сладким голосом:

– Здравствуйте, Альфред Георгиевич. Прошу прощения, что так и не смогла приехать, но у меня форс-мажорные обстоятельства. Да. Да, конечно.

Она закрутила провод вокруг кисти, раскрутила обратно, смахнула со стола чью-то визитную карточку и нагнулась, чтобы ее поднять. Тут внезапно обнаружилось, что вся троица – сестра, Громов и Белоключевский – очень внимательно ее слушает и даже следит за ее телодвижениями. Должно быть, их очень интересовало, как Елизавета Юрьевна сейчас станет оправдываться и лебезить перед никому не известным Альфредом Миклухиным. Черт бы их побрал.