Кристоффер Карлссон - Невидимка из Салема

Первым и самым важным уроком, который я получил в мою бытность патрульным, стали контакты с людьми. Наркоманы, проститутки, подонки из сферы организованной преступности, подростки из пригородов, прожженные грабители, сидевшие на ступеньках наркодиспансера каждое утро. Пара знающих людей способна дать для расследования полезной информации больше, чем три сотни посторонних. Вся штука в том, чтобы уметь их распознать, и в этом я действительно хорош: я умею отделять нужных людей от бесполезных. За это качество особо не любят, но таков уж я есть.

От патрульной службы я перешел в отдел по оружию в качестве ассистента при городской полиции Стокгольма, где начал заниматься тяжкими преступлениями. Там я и встретил комиссара Чарльза Левина. В течение нескольких лет мы проработали бок о бок, и он научил меня в полицейском ремесле большему, чем кто-либо другой. Левин наблюдал, как я постепенно превращался в ловкого инспектора, а также зарождение и гибель наших отношений с Сэм.

На улице Щепмангатан, 8, в Старом городе, где живет Левин, крапает дождик, и опавшие листья кружат в воздухе. Везде чувствуется наступление осени. На доме возле подъезда кто-то белым начеркал «Я ЗНАЮ, ЧТО ПРОИГРАЛ», и каждая буква – размером с человеческое лицо. Я рассматриваю надпись, пытаясь вникнуть в смысл и одновременно гадая, кто мог это написать. Меня окружает запах сырой одежды и постоянный гул туристов, толпящихся на узких улицах. Я поднимаюсь на лифте и звоню в дверь.

– Лео, – удивляется мне Левин, открывая дверь. Он изучает мое лицо. – Ты когда в последний раз брился?

– Час назад.

– Так я и думал. – Он отступает, пропуская меня в коридор. – Должно быть, у тебя что-то важное.

– Спасибо. Да.

Ключом к успеху Левина является потрясающая способность угадывать детали. Она проявилась еще в детстве, когда он увлеченно возился с железной дорогой и моделированием. Больше всего на свете маленького Чарльза привлекали игрушечные самолеты, здания, автомобили, флагманы и ландшафты в миниатюре. По деталям он отличал хорошую модель от посредственной. Сейчас его коллекция красуется в стеклянном шкафу, который простирается вдоль самой большой стены его светлой гостиной. Все расставлено в хронологическом порядке, и его жизнь видна как на ладони.

Наверху тихо. Из окон виден ряд домов, но на некотором расстоянии. Город не так душит здесь в своих объятиях. За деньги вполне можно купить в Стокгольме тишину. И дистанцию.

– Хочешь кофе? – спрашивает он, когда я устраиваюсь в удобном кресле у шкафа.

– И абсент, если есть.

– Абсент?

– Да.

– К сожалению, нет, – с прохладцей отвечает он.

– А вода?

– Это можно устроить.

Высокий и худой Левин с бритой головой носит пару круглых очков на кончике носа. На нем черные джинсы, белая майка и расстегнутая рубашка. Он только что вернулся из-за границы. На столе лежат брошюры об Аргентине. После того как от рака умерла его жена Эльса, он начал путешествовать, потому что она всегда хотела отправиться куда-нибудь, но этому всегда мешала работа Левина. В итоге она уезжала одна и показывала ему фотографии, когда возвращалась. Теперь Левин сам делает снимки. Когда он возвращается, всегда идет на ее могилу, показывает отснятое и рассказывает о поездке, как когда-то делала она.

Левин возвращается в гостиную с двумя чашками черного кофе и стаканом воды.

– До меня здесь жил полицейский, ты знал об этом?

– Нет.

– Хороший был парень. Начальник следственной комиссии по убийствам в прошлом. Переехал сюда после того, как развелся с женой.

Я достаю таблетку «Собрила» из внутреннего кармана и кладу на язык, глотаю, запивая водой.

– Я должен принимать три штуки в день, – отвечаю я на невысказанный вопрос Левина.

– Тебе еще нужно это?

– Они следят за тем, чтобы я принимал их.

– Тебе бы выбросить их…

– Может, ты и прав.

Мы отпиваем из своих чашек, не глядя друг на друга, как будто соблюдая некую церемонию. Но на самом деле я просто пытаюсь собраться с мыслями перед разговором. После происшествия на Готланде мы общаемся довольно сдержанно и прохладно. Я уверен, что он что-то скрывает от меня.

– Как ты поживаешь, Лео?

– Справляюсь.

– А Сэм?

– Мы не разговариваем. Только однажды она спросила, как мои дела, когда я вышел из больницы после Готланда.

Левин медленно кивает, как это сделал бы психолог.

– Итак, Лео. – Он подносит чашку к губам, прихлебывает. – У тебя ко мне дело?

– Верно.

– Про Готланд? Я больше ничего не слышал.

– Нет, речь о другом.

Это его удивляет. Он откидывается в кресле и закидывает ногу на ногу.

– Послушаем.

– В моем доме ночью погибла женщина. Убита выстрелом в висок с близкого расстояния. А преступник, судя по всему, призрак.

Видно, что Левин слышал о случившемся, но только сейчас понял, каким образом это связано со мной.

– Прямо под тобой, – тихо говорит он. – Правда?

– На расстоянии восьми-девяти метров. – Я откашливаюсь. – Ее звали Ребекка Саломонссон. Меня беспокоит ее смерть.

– Ребекка Саломонссон, – повторяет Левин.

– Ей было около двадцати пяти, наркоманка; возможно, проститутка.

– Женщин редко убивают, – задумчиво протягивает Левин и снова отхлебывает кофе. – Еще реже в них стреляют.

– А еще необычнее, что прошли уже сутки и никто не попал под подозрение. И даже мотива нет, насколько я знаю. Никто не знает, как он проник в «Чапмансгорден» через дверь и ушел через окно. Размер его ботинок – сорок третий, и он знает, как пользоваться мелкокалиберным оружием.

– Иногда случается, что нет нужного свидетеля или не хватает техники для грамотного анализа. Прошло не так много времени.

– Она что-то держала в руке, какое-то украшение, вроде цепочки.

– Правда?

– Думаю, это важно.

– Цепочка прошла экспертизу?

– Да.

– И что? – Левин вопросительно глядит на меня. – Через несколько дней результат будет готов.

Рассматривая свои руки, я говорю почти шепотом:

– Я хочу участвовать в расследовании.

– С учетом того, что ты и так живешь в этом доме, ты вполне можешь быть потенциальным свидетелем.

Я поднимаю на него глаза. Не вижу себя со стороны, но, думаю, во всем моем облике сквозит просьба. Глаза жжет.

– Ты знаешь, что я имею в виду. Мне нужно что-то делать. Мне нужно… Я не могу просто сидеть в своей чертовой квартире, курить и глотать таблетки. Мне нужно разрешение на действия.

Левин долгое время молчит, избегая моего взгляда.

– Что конкретно ты хочешь от меня, Лео?

– Я хочу вернуться к нормальной деятельности.

– Это не в моей компетенции.

– Ты и раньше занимался вещами, которые не входили в твою компетенцию.

– И как ты это себе представляешь? – спокойно спрашивает он и отпивает еще кофе.