Марина Серова - Не рой другому яму

— Ладно тебе причитать! У тебя за последнее время семь краж в твоих камерах хранения! А теперь еще вот — нападение! Так что совсем простачком-то не прикидывайся! Все идут с нами, а ты, Сидоренко, пока последи тут! — Последняя фраза относилась к моему знакомому сержанту.

Итак, я, двое оперов и старый Георгий (который, оказывается, был греком, а не грузином, как я подумала вначале) вышли из павильона автоматических камер хранения, от которого только что отъехала «Скорая помощь» с бездыханным Николаем Заславским. Около входа уже стояла кучка зевак, как у нас принято, интересующихся чужой бедой. Но для меня эта беда была совсем не чужая, а очень даже своя. Потому что я чувствовала — боже, как я ненавижу это хорошо знакомое чувство! — что ситуация выходит из-под контроля и меня затягивает в такой водоворот событий, о котором еще несколько часов назад я и подозревать не могла.

Мы прошли в здание вокзала и направились к местному отделению милиции, которое находилось под лестницей правого крыла. Проходя мимо центрального входа, я случайно посмотрела сквозь стеклянные двери на улицу. И вдруг мне показалось, что там, на остановке такси, в толпе приезжающих я увидела знакомую черную куртку от Версаче и такой же черный беретик. Юля? Но что она здесь делает? Она сейчас может мирно спать у меня дома, может бродить по Тарасову в поисках свободной гостиницы, может, в конце концов, рисовать себе волжские этюды, но что она делает на вокзале? Да еще такое странное совпадение — нападение на Николая, и она здесь? У меня в голове заработал компьютер, сопоставляющий все последние события: Юля — Николай: Юля говорит, что Николай увел у нее деньги, авансом выплаченные за оформление какого-то крутого офиса. Теперь Николай — Юля: Николай утверждает, что Юля связана с убийством банкира Мишина, что именно за это были выплачены эти самые деньги. Потом на Николая нападают на вокзале и забирают сумку, в которой должны, по моим расчетам, находиться все те же деньги. Тут же я вижу Юлю на вокзале, хотя она мне ничего не говорила про то, что сюда собирается.

Вырисовывалась весьма любопытная картина, в свете которой мой недавний разговор с Заславским, во время которого он пытался убедить меня в том, что Юля совсем не художник-дизайнер, а представитель крутых криминальных кругов, уже не выглядел столь нелепо и неправдоподобно. От таких мыслей у меня по спине побежали мурашки. Нет, наверное, мне показалось и это была какая-нибудь другая девушка — мало ли таких у нас в Тарасове. Но здравый смысл твердил: «Девушек, может быть, и не мало, а вот куртку такую ты видела только один раз, у себя дома, в прихожей. И принадлежала она именно Юле, а не какой-нибудь там девушке. И вряд ли ты, Танечка, могла ошибиться — в женской одежде ты разбираешься не хуже, чем в детективном деле!»

Ко всему этому оставалось добавить тот факт, что я сейчас направлялась в отделение милиции в сопровождении двух оперативников и полоумного грека, который твердил о том, что это я двинула Заславского чем-то по голове. Да, Танечка, — совсем безрадостная перспектива перед тобой вырисовывается. Подумай, как ты сейчас будешь объяснять этим двум ментам, почему следила за Заславским и кто такой этот твой клиент, который тебя об этом просил. Нужно было срочно решить, гнать ли всю правду-матку или все-таки попытаться прикрыть неожиданно ставшие непонятными и даже зловещими отношения между юной художницей из Москвы Юлей Кауфман и столь же юным хакером из Тарасова Колей Заславским.

В общем, я совершенно не представляла себе, что мне сейчас говорить в милиции о происшедшем. Ладно — буду импровизировать. Авось да пронесет. Однако мой внутренний голос мне говорил — не пронесет, и придется говорить всю правду.

С такими мыслями я вошла в кабинет начальника отделения милиции при Тарасовском железнодорожном вокзале подполковника Карпова Алексея Михайловича. По крайней мере, именно так мне представился этот грузный мужчина лет пятидесяти пяти от роду с красным потным лицом. Подполковник Карпов был одет в довольно засаленный китель старого образца, который, по моим расчетам, должен был неминуемо разойтись по швам на его необъятном животе, а точнее выражаясь — да простит меня родная милиция — брюхе. Это был типичный старорежимный, то есть доперестроечный мент абсолютно отталкивающей наружности. И что самое печальное — с ним мне предстояло длинное и нудное объяснение по поводу случившегося.

Я мысленно пожалела несчастную Таню Иванову и, горько вздохнув, села напротив него на любезно предложенный мне усатым опером стул. Тот же усатый опер передал Карпову мою лицензию частного детектива. Карпов брезгливо взял ее двумя пальцами и начал изучать. Я попала на его суверенную территорию, и мне предстояло отвечать по собственным, им, Карповым, установленным, законам.

— Так-так, Татьяна Александровна, — растянуто произнес он, пристально глядя мне в глаза поверх очков, — и что же вам понадобилось в камере хранения?

По его тону я сразу поняла — врать совершенно бесполезно, даже в какой-то степени опасно. Ну что же — буду говорить только правду и ничего кроме… В общем — почти правду.

— Я частный детектив и выполняла задание моего клиента! — как можно спокойнее сказала я.

Усатый и другой опер (кажется, его звали Василием) также расположились на стульях, которых в избытке было в кабинете подполковника Карпова. Георгию же присесть не предложили, и тот остался стоять рядом со столом начальника, опираясь на свою клюку. Кроме стульев, в кабинете присутствовал гипсовый старорежимный бюст Ленина и висела большая карта железнодорожных путей сообщения Российской Федерации.

Судя по тому, как держали себя оба опера, они были случайными людьми в этом кабинете. Ни тому ни другому Карпов не приходился непосредственным начальником. Кроме того, по-моему, я как-то встречалась с усатым в областной уголовке, на Московской улице, где работал следователем мой старинный и очень хороший друг Андрей Мельников. Интересно, что эти товарищи здесь делают? Наверное, пытаются поймать серийного вора из камеры хранения. Однако сильно он их достал, если здесь сидит целая выездная бригада из УВД!

— И что же это за задание такое? — насмешливо спросил меня Карпов. Ему, естественно, не понравилось мое наглое проникновение на его суверенную территорию, и он играл против меня. Впрочем, другого от этого мента я и не ожидала.

— Одна девушка просила меня последить за этим человеком — она считает, что он ей изменяет с другой.

— И все?

— И все — я в основном занимаюсь именно такими делами!

— Надо же! — расплылся в саркастической улыбке подполковник. — Он ей изменяет с другой, а его бац — и по голове!