Ирина Градова - Венчальное кольцо Нибелунгов

– Не очень, – ответила Рита.

– Но ты просто обязана попробовать здешнюю кухню! – тоном, не терпящим возражений, заявил Горохов. – Они потрясающе готовят мясо. Но лучшее блюдо в меню, несомненно, утка. Выбирай!

– Полагаюсь на твой безупречный вкус.

Она видела, что Григорий оценил ее слова. Он любил похвалу, и Рита воспользовалась слабостью приятеля, чтобы подмазать его перед серьезной беседой.

– Ты изменилась с нашей последней встречи, – заметил адвокат, когда официант удалился.

– В какую сторону? – поинтересовалась Рита.

– В лучшую – иначе я бы не сказал.

Рита почувствовала неловкость. Она не умела принимать комплименты, сказанные не в шутку. Горохов выглядел совершенно серьезным.

– Так ты собиралась предложить мне работу, – сказал он деловым тоном.

Рита вздохнула с облегчением. Прежде всего Григорий – профессионал, и именно за это она его ценит.

– По телефону ты упомянула имя Алины Каюровой, – продолжал он. – Насколько я понимаю, это из-за убийства ее мужа?

– Что тебе известно? – спросила Рита осторожно.

– Только то, что передают СМИ. Алина все еще под стражей? У нее есть адвокат?

– Есть, это я, – кивнула Рита. – Но, надеюсь, защитник ей не понадобится, если все пойдет так, как я предполагаю. Он требуется сестре Алины, Ирине Шуминой.

– Да, дельце гро-омкое! – протянул Горохов.

Рита вспомнила, какая черта в адвокате раздражала ее больше всего – непомерный снобизм. По долгу службы Горохов общался в основном с уголовными элементами, хотя и высшего порядка. Он спал и видел, как бы проникнуть в другие сферы, туда, где обитают небожители: звезды, политики и так далее. В деле Ирины Шуминой Горохов, возможно, усматривал такую возможность.

Рита подробно поведала ему об обстоятельствах, касающихся убийства Каюрова, избегая деталей, не имеющих к нему прямого отношения. Она справедливо полагала, что Алина не придет в восторг, если некоторые вехи ее личной жизни станут известны широкой публике. Рассказывая историю Шуминой, Рита поймала себя на мысли, что сочувствует Ирине. Не то чтобы ее отношение к этой женщине коренным образом изменилось, но теперь она по крайней мере понимала причины, превратившие ее в того человека, каким Ирина стала. Рите вспомнилась история Моцарта. Чудо-ребенок, гордость семьи, с малолетства выступавший в богатых салонах. Им восхищались сильные мира сего и корифеи от искусства. А кто замечал его старшую сестру, между прочим, тоже прекрасную музыкантшу? Она была женщиной , а по тем временам это считалось диагнозом. Даже речи не шло о том, чтобы предоставить девушке равные с Иоганном возможности. О чем думала она, когда все вокруг пели дифирамбы ее прославленному брату? Возможно, если бы на Ирину обратили внимание так же, как на Алину, ее жизнь пошла бы по другому пути? У нее ведь имелись задатки для того, чтобы стать певицей – пусть и не такой гениальной, как сестра, но все же достаточно хорошей.

Ирина обречена жить с чувством вины за то, что сделала Алину инвалидом. Именно поэтому она застрелила Павла Каюрова. Испытывая к нему определенную привязанность, она все же сделала выбор в пользу сестры. Рита чувствовала, что ей небезразлично, что произойдет с Ириной Шуминой дальше.

– Так ты возьмешься? – спросила она.

Григорий неопределенно пожал плечами.

– Надо подумать.

Рита помнила и об этой его черте: никогда не соглашаться с ходу. Горохов любил пустить пыль в глаза, набить себе цену, чтобы потенциальный клиент, не дай бог, не подумал, что у него много свободного времени. Необходимо убедить нуждающегося в услугах Горохова, что к нему стоит очередь от Смольного до Летнего сада, чтобы тот проникся чувством благодарности и восхищения, когда знаменитый адвокат наконец даст согласие. Но Рита не думала, что Гришка поведет себя так и с ней – видимо, сказывалась привычка и он не видел разницы.

– Думай, только недолго, – предупредила она. – Иначе я обращусь к другому.

– Но я же – лучший, помнишь? – без малейшего стеснения ответил Горохов. – Ладно, теперь, когда мы разобрались с делами, расскажи, как ты живешь?

– Хорошо живу, – улыбнулась Рита. – Разве по мне не видно?

– Видно, что цветешь и пахнешь. Но это само по себе еще ни о чем не говорит. Байрамов все так же невыносим?

– Все так же, – согласилась она.

– И как вы с ним уживаетесь? Вы такие разные!

– Большинство людей – разные, но как-то умудряются сосуществовать.

– А я вот все никак не найду того, с кем смог бы, – усмехнулся адвокат. – Понимаешь, вечером вроде бы меня все устраивает. А утром просыпаюсь – не то!

– Может, стоит попробовать проснуться с одной и той же женщиной не одно утро, а хотя бы пару-тройку?

– Знаешь, как говорил старина Шоу, «чтобы понять, что яйцо тухлое, необязательно есть его целиком»!

– Хорошего же ты мнения о женщинах! – фыркнула Рита. – Так и бобылем остаться недолго.

– А я не тороплюсь, – сказал Горохов и накрыл ее ладонь своей – небольшой, широкой, с красивым маникюром. – Подожду, пока ты не сбежишь от своего Байрамова.

Рита осторожно, но твердо высвободила руку. Она не стала говорить Григорию, что даже если это произойдет и она на самом деле сбежит, то Гришка Горохов будет последним, к кому она придет. Рита вспомнила, почему у них ничего не получилось. Горохов и в самом деле прекрасный профессионал, настоящий бультерьер, который, если уж вцепится в горло противнику, то выпустит только мертвое тело. Прокуроры боятся Горохова как огня и, зная, что он представляет защиту на процессе, стараются проводить следственные мероприятия как можно тщательнее, боясь, что Григорий разобьет обвинение в пух и прах. Но Рита никогда не смогла бы простить Григорию его тщеславия, самовлюбленности и самоуверенности. Ей вдруг подумалось, что адвокат так в ней заинтересован именно потому, что Рита оказалась единственной, кто не пал жертвой его неотразимого, как он полагал, обаяния.

Прежде чем успела произнести хоть слово, она услышала громкий, басовитый голос за спиной:

– Кого я вижу! Господин защитник!

Рита обернулась и увидела, что на их столик надвигается человек-гора. Мужик весил, наверное, не меньше тонны, и его живот резко выдавался вперед, широко и задорно раздвигая полы безразмерного, но, очевидно, дорогого пиджака. Абсолютно лысая голова незнакомца сверкала бликами в свете ламп дневного света. На фоне этой головы почти идеально круглой формы смешно выделялись уши – большие, с отвисшими мочками, в одной из которых подмигивал окружающим внушительных размеров бриллиант. Жирные пальцы толстяка были унизаны перстнями с разноцветными драгоценными камнями, каждый из которых наверняка стоил целое состояние. И эта блестящая глыба неуклонно перла прямо на сидящую с открытым ртом Риту!