Евгения Грановская - Невидимые силы

— Как спалось? — поинтересовалась Анна, поднимая взгляд на младшую сестру.

— Нормально, — пробурчала та, взяв чашку Анны и сделав несколько глотков. Кивнула на газету: — Чего пишут?

— Посмотри сама. — Анна повернула газету к сестре. Та увидела плохо пропечатанный портрет какой-то молодой женщины, потом вслух прочла заголовок:

— «Назад в девяностые». И про что там?

Анна снова повернула газету к себе и стала читать:

— «На улицах Москвы снова, как и в 90‑е годы, становится неспокойно. Жена известного бизнесмена, главы холдинга «Литол» Олега Литовцева Наталья Литовцева была найдена сегодня утром мертвой на Большой Никитской улице. По словам следователей, ведущих дело, киллер дважды выстрелил ей в грудь из пистолета.

В настоящий момент следствие рассматривает и другие версии. Генеральный прокурор Москвы уже заявил, что берет это расследование под особый контроль.

Наша газета выражает глубокие соболезнования родственникам и друзьям погибшей».

Пока Анна читала, Настя намазала масло на кусок хлеба, запихнула его в рот и запила остатками кофе.

— Тебе на работе этой гадости не хватает? — спросила с набитым ртом. — Почитай лучше что-нибудь оптимистичное.

— Что, например? — поинтересовалась Анна, отложив газету и потянувшись за сигаретами.

— Да что угодно. Хоть «Космополитен».

Анна усмехнулась и закурила. Выпустила изо рта облачко дыма, посмотрела на Настю странным взглядом и сказала:

— Я звонила по поводу этого дела своим ребятам.

— И что? — небрежно осведомилась Настя.

— Есть свидетели. Они говорят, что видели неподалеку двух девушек. — Помедлив пару секунд, Анна продолжила: — Там неподалеку есть ночной клуб. Очень модный.

— И что? — снова спросила Настя.

Анна стряхнула пепел в бронзовый сапожок и опять взглянула на Настю.

— Минувшей ночью вы с Машкой Клюевой как раз шлялись по клубам… Насть, если ты что-то знаешь, но боишься сказать…

— Я? Боюсь? — Настя усмехнулась. — Я ничего не боюсь.

Анна мягко улыбнулась.

— Знаю, что ты смелая. Я ведь сама занималась твоим воспитанием. Беда в том, что некоторые дуры склонны путать храбрость с глупостью. Я бы очень не хотела, чтобы ты оказалась такой дурой.

— Не волнуйся, я не дура, — заверила ее Настя.

Анна помолчала, задумчиво глядя на сестру, затем непонятно к чему произнесла:

— Патологоанатом извлек пули из тела Литовцевой. И знаешь, что странно?

— Нет, — вяло отозвалась Настя.

«Меня это не волнует», — хотела добавить она, но не стала — не хотелось обижать сестру.

— Пуля самодельная, — сказала Анна. — Со смещенным центром тяжести и крестообразным распилом.

— С каким распилом? — не расслышала Настя.

— С крестообразным, — повторила Анна. — При вхождении в тело жертвы такая пуля раскрывается, как цветок.

Настя отпила кофе.

— Короче, — сказала Анна, — люди олигарха Литовцева ищут тех двух девушек, которые ошивались рядом с местом убийства. Если ты их чисто случайно встретишь, передай им мой номер телефона. Пусть наберут. — Анна вмяла окурок в пепельницу, вздохнула и сказала задумчивым голосом: — Странные дела творятся в Москве.

— Что ты имеешь в виду? — поинтересовалась Настя.

— «Кривая преступности» вжарила вверх. Все как с ума посходили. На прошлой неделе двадцатитрехлетняя мамочка выбросила в окно двух своих младенцев-близнецов. С девятого этажа. А потом шагнула вниз сама.

— В Москве каждый день такое происходит.

— Верно. Но на столе она оставила записку. Знаешь, что там было?

— Что?

— Что конец света уже пришел, и скоро мы все умрем в страшных мучениях. В тот же день семиклассник-отличник взял кухонный нож и зарезал своих родителей, бабушку и двух сестер. А потом пошел к соседям и убил их. На допросе пацан сказал, что все, кого он убил, были чудовищами.

— Весело, — тихо проговорила Настя.

— Не то слово! — Анна усмехнулась. — Просто жесть. Но это еще не все. За минувший год в Москве пропало в два раза больше людей, чем обычно. Говорю тебе, Настен, этот город сходит с ума. Уж не знаю, с чем это связано. То ли магнитные бури, то ли еще что. Иногда мне кажется, что даже в воздухе как будто гарью откуда-то тянет. Я уже несколько дней это чувствую. А ты?

Настя безотчетно втянула ноздрями воздух. На мгновение ей тоже показалось, что откуда-то тянет гарью, но уже в следующую секунду это ощущение исчезло.

— Ань, ты извини, но мне пора идти. Желаю тебе, чтобы «кривая раскрываемости» тоже рванула вверх.

Настя улыбнулась сестре и вышла из кухни.

По пути в спортклуб она несколько раз ловила себя на том, что подозрительно всматривается в лица прохожих, словно ожидая внезапного нападения. В конце концов Настя решила, что во всем виноват неприятный сон. Некоторые кошмары оставляют после себя стойкое послевкусие, и с этим ничего не поделать.

По дороге к метро Настя обнаружила в кармане джинсов кулон на белой цепочке. Он был из белого металла (то ли серебро, то ли платина), а камень на нем был багровый, с алыми прожилками. Остановившись посреди улицы, девушка долго разглядывала кулон, стараясь вспомнить, откуда он взялся. Однако память отказывалась работать. Вчерашний вечер вырисовывался смутно.

Держать незнакомую вещицу в руках было почему-то неприятно. Красный камушек показался Насте похожим на налитый кровью глаз. Девушка задумалась. Может, выбросить кулон в урну? Или швырнуть в водосток? Или отдать какому-нибудь бомжу?

Она вздохнула и покачала головой — нет, не пойдет. А вдруг эта вещь и впрямь какая-нибудь проклятая? Или заговоренная? Возьмет ее бомж, повесит на шею, а ночью его сожрут бродячие псы. Или еще чего похуже.

Тогда что же с ним делать, с этим дурацким кулоном?

Едва задав себе этот вопрос, Настя тут же получила ответ. На глаза ей попалась вывеска — «Ломбард». И ломбард был не какой-нибудь, а самый что ни на есть знакомый.

С год назад Насте вдруг стало стыдно, что она до сих пор таскает дешевенький кнопочный мобильник. Денег на новый телефон не было, и тогда она отнесла в этот ломбард все свои более-менее ценные вещи. Часы мамы. Довоенную мельхиоровую ложку из набора, подаренного давно умершей бабке самим Молотовым. Серебряное кольцо с черепом, подаренное ей одним однокурсником-сатанистом. Кольцо было магическое — если положить его в ночь перед экзаменом на раскрытый конспект, на экзамене попадется тот билет, который учил перед сном.

Взглянув на вывеску, Настя хмыкнула и торжественно произнесла:

— Это судьба.

Спустившись по ступенькам вниз, она постучала в железную дверь ломбарда. Прошло не меньше минуты, прежде чем глухой голос из-за двери спросил:

— Кто там?