Ольга Тарасевич - Оберег Святого Лазаря

Приступы острой ненависти к Денису утром не закончились. Наоборот, мне кажется, они даже стали сильнее. Иногда в глазах темнело от ярости, я невыносимо остро жаждала причинить парню боль. Приходилось прилагать много усилий для того, чтобы держать себя в руках.

Мы не обсуждали с Денисом Катю.

Но это не означает, что ведущая не занимает моих мыслей.

План-минумум на сегодня: проверить, прав ли был Денис, описывая роман Кати с Кононовым; а вечером, после окончания съемок, позвонить следователю Юре Колосову и поделиться полученной информацией.

Кстати, что это я просто так без дела сижу?

Надо начинать собирать сплетни со съемочной площадки!

– Мне очень нравится наша ведущая, Катя. Стильная, видно – и вкус есть, и за фигурой следит. Наверное, такие девушки от одиночества не страдают?

Визажистка наклоняется к моему уху и шепчет:

– Да пофиг ей мужчины на самом деле. Она тупо денег хочет. Папочка у нее, конечно, крут. Но держит девочку в ежовых рукавицах, считает, что это для Катиной пользы – всего самой добиваться. Но он не знает, что Катя так думает: «Родной папа меня динамит – тогда я себе денежного папика найду». Она уже с половиной «Останкино» переспала!

– Что, так сложно мужчину с деньгами найти?

– Ну как сложно… В принципе, наверное, нет. Но это же не значит, что папик будет только возле Кати сидеть и ее счета оплачивать. Папикам тоже разнообразие требуется. Мужчина с Катей пару месяцев погуляет – и уже хочется ему другой девочки, а Катя опять в поиске.

– Слушай, а мне кажется или она на Макса запала?

– На Ерофеева? Да это пройденный этап уже. Она и с Быстровым уже покувыркалась, и с Кононовым. Ее тут у нас многие не любят, говорят – подстилка, проститутка. А я считаю – правильно девка делает, что свое счастье ищет. Под лежачий камень вода не течет! Не ошибается только тот, кто на диване о нормальной семье мечтает! Что в семье главное? Бабки! Будут у мужчины деньги – будет и любовь. Я вот такого не понимаю: если мужчина не может девушку в ресторан сводить или платье ей подарить, то о какой любви идет речь? Пусть сначала материальные проблемы решит, а уже потом с любовью своей лезет!

Делаю вид, что соглашаюсь:

– Конечно, правильно все ты говоришь. Жизнь сегодня у всех сложная.

– Вот и я о том же. Ну, все, ты неотразима! Я тебе вечером макияж подправлю – и обязательно иди со своим парнем в ресторан. Не смывать же такую красоту!

Визажистка подносит мне к лицу большое круглое зеркало.

Отражающаяся в нем женщина настолько восхитительна, что у меня сначала от восторга екает сердце. А потом я осознаю: это же все-таки мои собственные глаза, губы и скулы.

– Ты гений, большое спасибо! – бормочу, поднимаясь с кресла.

Подхожу к ограде, здороваюсь и знакомлюсь с отцом погибшей девочки. Потом открываю свою папку и негромко повторяю реплики: «Кто именно здесь похоронен? Как давно этот человек умер? Как он погиб и кто виновен в его смерти?» Мне объясняли, что все свои фразы надо обязательно предварительно проговаривать вслух – тогда при работе перед камерой губы шевелятся естественно, без запинок.

Могилка у малышки ухоженная, с идеально покрашенной оградкой, аккуратным цветником, гранитной скамеечкой.

Не могу оценить, насколько изящен памятник, – к моему приезду он уже был задрапирован плотным темно-серым брезентом.

Я бы в жизни не угадала, что это могила ребенка. Она настолько нейтральна, ни единой черточкой не подсказывает ни пол, ни возраст похороненного здесь человека.

Неужели участники проекта «Ясновидящие» и правда смогут ответить на мои непростые вопросы?

И вот все готово для съемок.

По команде режиссера быстро излагаю суть задания и с любопытством наблюдаю за Сайяфом Раббани.

Улыбчивый, кареглазый – он вызывает к себе симпатию с первого взгляда. Поэтому в глубине души мне очень хочется, чтобы у парня получилось пройти испытание.

– Здесь лежит ребенок. Девочка, – глаза экстрасенса закрыты, ладони прижаты к ограде. – Не больше шести лет ей, а наверное, пять лет. Она умирать долго. Но это не болезнь, не несчастный случай.

– Как именно она умирала?

Задаю вопрос, а губы, несмотря на все предварительные тренировки, немеют.

Мне нравится этот парень, я болею за него. Но все-таки когда он вот так демонстрирует свои необычные способности – прямо мурашки по телу идут.

Как только у него получается делать такие точные предсказания?! Откуда к экстрасенсам приходят видения?

– Ей вырезать сердце. И другие органы. Выпускать кровь. Потом разрубить тело на куски. Вижу небольшую синюю сумку – туда сложить все, ноги, руки, голову.

Стараюсь, чтобы голос не дрогнул:

– Сайяф, а кто так жестоко расправился с девочкой?

Афганец разводит руками:

– Темные силы. Была нужна жертва, любой невинный ребенок. Они хотеть сделать ритуал. Они – это секта. Убили девочку, потом ее останки вернули. Разрубить тело на куски, чтобы скрыть черный ритуал.

– Зачем они вернули останки?

– Им было надо горе родителей.

– Но зачем?

– Они так брать энергию. Родители плакать – сатанистам хорошо, много сил.

От всего услышанного голова идет кругом. Хочется прерваться, поговорить с экстрасенсом поподробнее. Было бы любопытно услышать, что думает человек с такими способностями об убийстве Мариам.

Но режиссер предупредил: прогноз погоды обещал дождь на вторую половину дня. Участников проекта много, так что надо стараться работать без предварительных прогонов, дублей и перекуров и записать испытания всех экстрасенсов до того, как начнется ливень.

Поэтому стараюсь контролировать эмоции и воспроизвожу свою последнюю реплику:

– Хорошо, Сайяф, спасибо вам. Сейчас наш помощник снимет покрывало с памятника, и вы поймете, насколько успешно вы справились с нашим заданием.

По лицу отца девочки уже видно: мужчине очень больно, и все-таки он испытывает некоторое облегчение.

Только сейчас он осознал: с его ребенком произошел чудовищный несчастный случай. Чудовищный! Но все-таки непосредственной вины отца в этом нет. Никто не сводил именно с ним счеты, никто не пытался отомстить. Не было с его стороны ни единого неверного движения, спровоцировавшего схождение кровавой лавины.

Конечно, девчушку не вернешь.

Но ее уже нет, а отцу еще жить. И, возможно, теперь он будет жить с меньшей тяжестью на сердце.

– Сайяф, вы все правильно сказали. Это могила моей дочери, ее зверски убили год назад. И ей и правда было всего пять лет, – произносит мужчина, не отрывая восхищенных глаз от экстрасенса. – Скажите мне, найдут ли этих убийц?

Сайяф молча качает головой.

Камера выключается, оператор отходит от мужчин.

И у отца девочки вдруг белеет лицо.