Ольга Тарасевич - Оберег Святого Лазаря

Когда все было кончено, Евсения вздохнула с облегчением.

Грех не грех – все равно.

Она не смогла уберечь от болезни – но все-таки муки Машеньки длились хотя бы немного меньше. Это единственное, что в тот момент можно было сделать для девочки…

Алексей все понял. И заплакал:

– Это, конечно, неправильно. Но так надо было сделать. Ты смелее меня, сильнее. А я – слабак и ничтожество!

Слова эти вырвались у мужа в порыве эмоций, в таком горе, страшнее которого нет ничего.

Конечно, никаким слабаком он не был.

Даже в те черные дни похорон и поминок помощь Алексея была огромной.

Если бы не муж – Евсения просто бы с ума сошла.

Решение прекратить мучения Машеньки она считала правильным. Она бы любого, кто стал бы на ее пути в те минуты мук дочери, убила бы, не задумываясь.

Но потом, после смерти дочери, в ее голове зазвучали голоса.

– А ведь дочь могла бы поправиться…

– Ты отступила в последний момент, ты должна была потерпеть еще немного – и сломалась…

– Прерывать жизнь человека – страшный грех, и тебя ждет кара…

На грех и кару Евсении было наплевать. Какая кара может быть после того, как положишь в гроб собственное дитя?

Но мысли о возможности чудесного исцеления не давали покоя.

Иногда так бывает – когда на самом дне безнадежного отчаяния, когда давно утрачена последняя надежда, вдруг все-таки случается чудо.

«У Маши не стало половины внутренних органов, их сожрала болезнь. Восстановление тканей требует времени – а его не было у нас, мы слишком поздно все узнали», – с утра до вечера убеждала Евсения неумолкающие голоса.

Алексей, почувствовав все эти тревоги, просто забрал их себе.

Он умел делать это – очищать, убирать, стирать невыносимо болезненные эмоции.

Во всей душе Евсении стало тихо и спокойно.

Присутствие мужа действовало сильнее любых транквилизаторов.

Алексей просто находился рядом, брал ее за руку – и в душе Евсении наступала тишина.

Никаких голосов, никакой боли…

А ведь казалось – ни дня не будет уже никогда без этого сдавленного дыхания, без спазм в каждой клеточке тела…

Через пару месяцев она даже смогла вспоминать дочь без слез. Вспоминала первый серьезный взгляд своей девочки – в роддоме Маша посмотрела на маму с такой проницательностью, что у той душа ушла в пятки. Еще вспоминались первые слова дочки – пока трудно угадываемые, но такие прекрасные; и как здорово было просто идти по улице и чувствовать маленькую ручонку в своей ладони.

После рождения Маши беременность больше не наступала, хотя Евсения с Алексеем не использовали никаких средств контрацепции.

– Нам нужен еще один ребенок, – говорила Евсения, обнимая мужа. – Из смерти Маши мы уже сделали выводы. Теперь с малыша глаз не спустим.

– Ты права, – соглашался муж. – Наверное, мы слишком много работали. Это моя вина – я старался помочь как можно большему количеству людей и мало внимания уделял Маше. Теперь все будет иначе.

И все стало иначе.

Настолько иначе – что и представить невозможно.

После смерти Маши Евсении казалось: ничего трагичнее с ней произойти уже не может. Она до дна выпила чашу горьких страданий. Но оказалось – та чаша бездонна, и нет еще ни конца ни края мучениям.

Ее муж, ее бог, ее сильная и светлая половина – он тоже предал Евсению…

В тот день, когда все случилось, ей было неспокойно.

– Алексей, не надо никуда ехать. Останься дома, тревожно мне, – говорила Евсения, с необъяснимым страхом наблюдая за сборами мужа.

– Да нам столько всего купить нужно – и хлеб закончился, риса и сахара тоже нет! А еще я на строительный рынок хочу заехать, пила моя старая проржавела.

– Хорошо, тогда я еду с тобой, – Евсения подошла к шкафу, намереваясь достать синее платье с белым воротничком, которое так нравилось мужу. – С удовольствием прогуляюсь, посмотрю, что в магазинах.

Он бросил укоризненный взгляд:

– Родная, человек же приедет. Звонил, что уже выезжает.

В любой другой ситуации Евсения бы и спорить не стала.

Алексей в этом плане неисправим: чужая боль для него важнее, чем собственная, чужие проблемы надо решать в первую очередь, а не личные.

Но очень уж на душе скребли кошки. И еще ночью вдруг пришла Лачи. Шувани села на постель Евсении, задумчиво так посмотрела на свою ученицу, а потом внезапно исчезла.

Поэтому Евсения покачала головой и вытащила вешалку с платьем:

– С тобой поеду. Ничего, подождет нас пациент.

Неожиданно Алексей вдруг согласился:

– Хорошо.

И нежно поцеловал в висок.

«От судьбы все равно не уйдешь», – вдруг услышала Евсения грустный голос Лачи.

– Останься сейчас дома! – закричала она как сумасшедшая. – Ты умрешь!

Алексей мягко улыбнулся:

– Что ты, родная! Что за мысли!

Она упала перед ним на колени:

– Послушай, не надо. Всеми своими печенками чувствую, смерть идет. Не оставляй меня. Я же не смогу уже без тебя. Или убей. Убей, чтобы я больше не мучилась! Сначала Машенька, а теперь – ты?! Нет, слышишь, не хочу, я не хочу…

Евсения вцепилась в мужа, что было сил.

Он аккуратно убрал ее руки. Вытер слезы. Пригладил непослушные черные кучеряшки, которые всегда выбивались из хвоста, как туго ни затягивай резинку.

– Ну все, успокойся, милая моя. Поехали скорее. А на обратной дороге зайдем в кафе, закажем торт и мороженое. Все это лишнее, но изредка можно…

До кафе они не доехали.

Когда их «Жигули» корежил вылетевший на встречную полосу «КамАЗ», Евсения еще успела подумать: «Господи, забери меня вместе с ним, вместе с ним, пожалуйста».

Но Бог, как всегда, ее не услышал.

Алексей скончался еще до того, как его вытащили из машины.

Автомобиль смяло, словно консервную банку.

А на Евсении, сидевшей рядом с мужем, не было ни царапины…

– Евсения, ты убила меня. Убила… Родную сестру не пожалела…

Избавиться от Ляли – проще простого. Мертвые перед магами – куда беззащитнее живых. Стоит только подумать о том, чтобы душа ушла, – и вот уже нет ее, полетела к свету или тьме; ушла туда, дойти куда своими силами была не в состоянии.

Квартал, где живет маг, сразу заметен – он весь облеплен душами. Веками неупокоенные, они стремятся к тому, кто может дать им облегчение, и просят, просят: «Помоги мне, отпусти меня…» Стоят возле дома – но внутрь войти не могут; закрыта для них дорога. Защиту от духов на свой дом сделать просто: закрываешь окна, двери и вентиляционные отверстия – и надежная преграда для духов создана. А как иначе? Кому охота делать из своего дома проходной двор? Конечно, все маги защищают свое жилище. Да и вообще, если разобраться – не такое уж это и хорошее дело, помогать неупокоенной душе. Если она не ушла, если даже ангел-хранитель не помог уйти – значит, такой ей удел назначен, такое искупление; должна она на Земле вечность маяться. А тут маг со своей силой и помощью… Нельзя, лучше не стоит во все это вмешиваться.