Наталья Александрова - Магический камень апостола Петра

Тут Алиса сообразила, что никакой гадости муж ей устроить не успел. И не сделает больше никогда. По причине своей смерти. Теперь бы еще камень найти!

Она снова перебрала бумаги. Договор о найме этой вот самой квартиры, ну да, специально в тайнике держал, чтобы жена не нашла, еще что-то, и вот…

В руке у Алисы был небольшой бумажный прямоугольник. Театральный билет – ну да, вот написано, Театр на Фонтанке, ряд, место и цена. И внизу название спектакля и дата – сегодня вечером, начало в девятнадцать ноль-ноль.

– Та-ак… – протянула Алиса, – так-так…

Чтобы ее муж ходил в театр? Они прожили больше двух лет, и за это время ей удалось затащить его в Ницце только на концерт великого итальянского тенора. И то только потому, что билеты были безумно дорогие и считалось престижным побывать на концерте.

Но чтобы муж сам захотел пойти в театр на… что за пьеса? Ах да, Шекспир, «Король Генрих Четвертый». Драма, в общем. В стихах. Не мюзикл, не балет, не шоу какое-нибудь. На драматическую пьесу собрался. Причем один, судя по билету. И билет еще спрятал, чтобы она, Алиса, не нашла и не стала задавать вопросы.

Что-то тут не так. А не наведаться ли ей в этот театр? Посмотреть, как там Шекспира ставят…

К вечеру Алиса перебрала содержимое своих шкафов, и на дне одного из них нашла несколько париков, купленных в то далекое время, когда она еще не выработала собственный стиль и экспериментировала со своей внешностью.

Вот этот светлый, с короткой стрижкой, еще в институте захотелось ей поразить одного парня. Поспорили они с подружкой, узнает он ее или не узнает? Теперь уж и не вспомнить, что из этого спора вышло. Да что там, она имени парня того и то не помнит.

А вот этот – с разноцветными прядями, они с девчонками под Новый год нарядились. Агния Иволгина тогда была восточной принцессой, танец живота исполняла, а она, Алиса, – ведьмой. Этот разноцветный парик и коротенькие черные лохмотья. Димка Крученых тогда еще сказал, что выглядит она очень эротично.

Алиса примерила парики один за другим и наконец остановилась на готическом черном. К этому парику она подобрала черную английскую помаду, черный лак для ногтей, запудрила лицо до синеватой бледности трехдневного покойника, подвела глаза, наложила туберкулезные тени и придирчиво осмотрела себя в зеркале.

Вид был кошмарный, в таком гриме запросто можно играть в малобюджетном фильме ужасов или пугать полуночных прохожих, но Алиса решила, что узнать ее не смогут даже близкие родственники, не говоря о малознакомых людях. К тому же выглядела она лет на семь старше, это и к лучшему.

К своей новой готической внешности она не без труда отыскала в своем безразмерном гардеробе подходящее платье – черное, густо оснащенное бисером и пайетками. Алиса не могла вспомнить, где и когда она этот ужас купила – сделать это можно было либо с тяжелого похмелья, либо в умственном помрачении. Довершив свой облик черными колготками и черными туфлями на среднем каблуке с квадратными решительными носами, Алиса отправилась в театр.

Театр сиял огнями. Площадь перед ним была уставлена дорогими машинами. Алиса узнала золотистый «Бентли» банкира Ангелова, двухместный розовый «Ягуар» Люси Коломяжской и еще две-три машины знакомых.

Фасад театра украшала огромная афиша – известный артист мрачно смотрел на медленно собирающихся зрителей, на нем было роскошное королевское облачение, шитое золотом и густо усыпанное драгоценными камнями.

Скользнув по афише равнодушным взглядом, Алиса вошла в фойе.

Здесь она едва не столкнулась с какой-то мертвенно-бледной особой с черными губами и горящим взглядом вампира. Извинившись перед незнакомкой и попятившись, она поняла, что это – ее собственное отражение в огромном зеркале.

«Да, значит, и никто не узнает!» – подумала она с удовлетворением.

Все же, прежде чем занять свое место, Алиса зашла в дамскую комнату, чтобы последний раз изучить свою внешность. В дверях она столкнулась с пышной блондинкой средних лет, которая при виде преображенной Алисы побледнела, перекрестилась и бросилась прочь, бормоча «Свят, свят, свят!..».

Алиса еще раз поправила парик, убедилась, что грим в порядке.

Тут к ней подошла элегантная молодая женщина очень приличного вида, в сшитом на заказ вечернем платье, с нежным румянцем и прозрачно-голубыми глазами дежурного ангела, и вполголоса предложила:

– Кокс не нужен?

– Что? – переспросила Алиса. – А, нет, спасибо!

– Может быть, звездная пыль? Или экстази? Или мет? Или слезы ангела?

– Да нет, спасибо, ничего не нужно! – Алиса выскользнула из туалета и поспешила в зал.

Зрители уже заканчивали рассаживаться.

Прозвучал третий звонок, и рядом с Алисой села женщина лет шестидесяти в приличном скромном платье, с мягким и озабоченным лицом. Она покосилась на Алису, и на ее лице проступило недоумение, граничащее с испугом.

Алиса ничуть не удивилась, отнеся и недоумение, и испуг на счет своего нетрадиционного внешнего вида. Но соседка не ограничилась взглядом, она откашлялась и спросила Алису:

– Простите, дама, вы не ошиблись? Это ваше место?

– Мое, разумеется, – возмущенно фыркнула Алиса.

– Вы уверены? Может быть, вы перепутали ряд? – не унималась соседка.

– Ничего я не перепутала! – Алиса достала из сумочки билет и сунула той под нос.

Соседка очень внимательно изучила билет и пробормотала:

– Да, действительно! Извините!

После этого на лице у нее появилось очень странное выражение. Впрочем, Алису ни соседка, ни обуревавшие ее эмоции ничуть не интересовали. Она демонстративно повернулась к сцене.

Занавес поднялся.

Сцена изображала тронный зал во дворце английского короля. Из-за кулис вышел сам король в сопровождении придворных и проговорил густым, красивым баритоном:

– Пусть от забот тревожных мы больны…

Алиса не очень вслушивалась в текст пьесы, но невольно залюбовалась роскошным одеянием короля.

Вдруг ее соседка перегнулась через подлокотник и прошептала:

– А что, сам Эдичка не смог прийти?

– Что?! – Алиса в изумлении уставилась на соседку. – Что вы сказали?

– Не пугайтесь, – зашептала та и положила ладонь на локоть Алисы, – я знаю, что он на самом деле жив… я в курсе его планов…

Алиса выпучила глаза и широко открыла рот, не в силах что-то сказать.

В это время на них зашикали соседи, и женщина шепнула:

– Поговорим в антракте…

Алиса повернулась к сцене, но она не видела и не слышала спектакля. Она пыталась осознать происходящее с ней самой.

Кто эта пожилая женщина?

Что такое она говорила про Эдуарда?

Она заявила, что он на самом деле жив…

Но это невозможно! Этого никак не может быть! Алиса хорошо помнила мертвое лицо Эдуарда, темную кровь на кафельном полу кухни… да что там – помнила, она этого никогда не забудет!