Ольга Тарасевич - Кольцо леди Дианы

Что же делать? Писать анонимное письмо и рассказать о кольце? А не будет ли это слишком топорно? Вдруг этим только все испортишь? У Павла же идеальная репутация, у него никогда не было никаких проблем с законом. Следователь может справедливо решить: Егорова подставляют. А в детективах Лики Вронской на этот счет никакого совета не было…

Что в жизни, что на фотографии – то же лицо. Огромные глаза, светлые волосы, приветливая улыбка. Даже ревность не уколола из-за того, что любимый притащил новую девку. Просто хотелось пообщаться с Ликой, взять автограф. А тут Егоров явился не запылился: «Что там с батареей, что с батареей?» Их разговор на кухне она подслушивала еще без задних мыслей. Просто было интересно, как Лика, такая хрупкая, выдумывает все эти мрачные истории, описывает она свою жизнь или просто фантазирует?

– Я пока не женат. То есть я не говорю, что хочу жениться именно на тебе…

Сначала ей показалось: у нее какие-то проблемы со слухом.

Чтобы Павел Егоров говорил «жениться»? Да он видит эту женщину первый раз! Или второй-третий – допустим, Лика приходила в гости, когда она не убирала квартиру Павла. Но ведь со дня смерти Лены прошло так мало времени, а Егоров никогда не встречался с несколькими девушками одновременно… То есть они знакомы всего ничего, и уже такие заявления…

И что? Его не посадят в тюрьму. Он женится на Вронской. И будет счастлив?

Нет.

Нет, нет!

Никогда.

Лика Вронская – прекрасная писательница и симпатичная женщина. Но она просто оказалась в неудачное время в ненужном месте.

Егоров не женится.

Он сядет за ее убийство.

Вот только препарат в пирожные вводить не стоит. Наверное, Вронская не станет лакомиться таким презентом. В одной из ее книг главная героиня чудом остается в живых, получив коробку конфет «с начинкой». Лика, конечно, будет осторожна. Придется сделать ей инъекцию внезапно, других вариантов нет.

Конечно, все было продумано плохо. Следовало дольше последить за Вронской, выяснить, с кем она живет, какой образ жизни ведет.

По предварительным наблюдениям выходило, что она живет совершенно одна. Значит, можно опять все повторить – внезапный «сюрприз» от Егорова, потом приходит настоящий курьер (ну должны же тупые менты хотя бы со второго раза выйти на него!). Но в тот момент, когда шприц с ядом уже вот-вот впился в плечо доверчиво отвернувшейся в поисках ручки Вронской, словно из зеркала выскочил огромный пес с устрашающей пастью, сбил ее с ног, погрыз руку, вцепился в шею…

Поспешишь – людей насмешишь. Все правильно.

Попытка убийства не увенчалась успехом, потому что все было сделано впопыхах. А почему? Да нервов не хватало видеть счастливое лицо Егорова. Он был счастлив. Он приезжал под окна своей новой девушки, подарил ей глупые милые шарики. Они оба валялись в сугробе и хохотали, как будто не существовало множества израненных потухших девочек. Павел не имел права на счастье. Он заслуживал наказания. Ей хотелось, чтобы с ним все было кончено как можно скорее. Только не вышло. Странное дело, почему такое абсолютное зло, как Павел, всегда остается безнаказанным…

– …Женя… То есть Таня… Не знаю, слышишь ли ты меня. Я не понимаю, зачем ты все это сделала. Это так на тебя не похоже. Следователь говорит, что ты хотела меня подставить. А я не верю. Ты же всегда все делала правильно. Это, наверное, какая-то ошибка, да? Мне кажется, я никогда тебя не обижал, не делал тебе ничего плохого. Ты сама решила уйти от меня. И это правильно, тебе нужно жизнь свою устраивать, а я был не готов менять свою. Я только недавно понял, что уже, наверное, готов, а потом все опять запуталось. Я следователю сказал – у нас были прекрасные отношения, правда же?..

Любимый голос. Ненавидимый, но такой любимый.

Почему-то очень горячо щекам, их жжет, а еще щиплет.

Урод, козел, да что он понимает – «счастливые отношения». Он разрушает все, к чему прикасается, он не может дать ничего, кроме боли.

Боль… Ох, ведь она везде. Как ноет горло, а еще болит спина и плечо, куда вцепился страшный пес.

Что это? Палата, белый потолок, капельница?

Пашино лицо – красивое, недоуменное…

– Пошел вон! – прохрипела Таня, медленно приподнимаясь на постели. – Убирайся!

Заметив иглу капельницы, вставленную в вену, она выдернула трубочку, замахнулась на сидящего на стуле мужчину.

– Пошел вон!!!

Очень хотелось, чтобы игла впилась в его тело. Только сил оказалось маловато, капельница просто скользнула по руке Павла, обтянутой тонким кашемировым свитером…

При виде Лики Вронской у следователя Владимира Седова сжалось сердце.

Ему показалось, воробушек впорхнул в коридор, нахохленный, худенький и бледный.

Впрочем, Амнистия, зеленая наглая попугаи-ха, уже много лет обитающая в его служебном кабинете, к гостье явно не испытывала никакого сочувствия. Пронеслась мимо стремительной кометой и со снайперской точностью нагадила на рукав шубы.

Лика улыбнулась:

– На западном фронте без перемен. Твоя птица по-прежнему ревнует тебя ко всем девочкам. Человеческий череп, которым ты впечатляешь допрашиваемых, как обычно, на подоконнике, во всей своей красе. Ты, Володька, просто мой самый лучший дружище.

– Не подлизывайся, – Седов открыл ящик стола и достал салфетки, специально припасенные для ликвидации «приветов» Амнистии. – Как ты себя чувствуешь? Я, если честно, даже заволновался. Приезжаю – ты в отключке, на полу труп. Я дождался, пока милиция со следователем появятся, и уехал, территориально-то, сама понимаешь, мне все это оформлять нельзя. Да и позвонили потом с работы, тоже убийство.

– А вот у меня дома, как оказалось, убийства не было. Девушке после общения с Филином пришлось несладко. Но она выжила, – Вронская сняла шубу, повесила ее на спинку стула и подошла к электрическому чайнику. – Представляешь, медицина сегодня действительно творит чудеса. Из нее столько кровищи вытекло, и горло было натурально рваное. Тебе чай или кофе?

– Кофе закончился.

– А, ну тогда чайку попьем.

– Лика, я порекомендую тебе хорошего адвоката. Отлично, что девушка выжила. Хорошо, что собака не твоя. Но…

Вронская замахала руками:

– Какой адвокат! Там на самом деле такая история закрутилась – куда уж моим романам. Впрочем, я всегда знала, что жизнь – самый лучший писатель и сценарист. Можно шевелить извилинами у компа и считать, что придумываешь неплохой сюжет. А потом в твоей собственной жизни начинается такой бардак, что понимаешь – самостоятельно выдумать этот кошмар невозможно. Я только что была у Шевченко, давала показания. Седов, оказывается, эта девица пыталась меня убить. Я еще в тот день, когда вся эта петрушка случилась, заметила на полу в прихожей шприц. Но мне как-то в голову не пришло, что она меня хочет на тот свет отправить. Я даже сообразить ничего не успела – а девушка уже на полу, вся в крови, Филин ее грызет. Оказывается, я ее не узнала. Неудивительно: у меня и зрение не очень, и кровищи там было столько…