Ольга Тарасевич - Золотой венец Трои

– Я готова выслушать любой ответ, каким бы он ни был. Самое главное, чтобы он был верным, – прошептала Вронская, медленно открывая глаза.

Она поставила локоть на поверхность сиденья, зажала шнурок в пальцах, мысленно поздоровалась с маятником и своим подсознанием и заранее поблагодарила их за ответы.

– А теперь, маятник, покажи мне: какие движения будут означать «да»?

Кольцо, вздрогнув, пришло в движение, закачалось по отвесной линии: то по направлению к Лике, то от нее.

– А как ты скажешь «нет»?

После секундной паузы кольцо завращалось против часовой стрелки.

«Ничего не изменилось, все как было во время моих занятий в его школе, – промелькнула мысль. – У каждого человека индивидуальные знаки маятника, и, похоже, они не меняются. Помню, как-то раз рядом со мной сидел мужчина – у него маятник показывал утвердительный ответ так, как у меня – отрицательный. Варианты движений маятника могут быть разными, но они, видимо, все же не меняются. По крайней мере, у меня через много лет он делает точно такие же движения».

Стараясь притушить эмоции, Лика прошептала:

– Маятник, находятся ли на острове посторонние люди?

Быстро и уверенно кольцо закрутилось против часовой стрелки.

– На острове присутствуют только туристы?

Маятник меняет свой ход: покачивается в вертикальном направлении.

– Спасибо, очень хорошо. Посторонних нет… Маятник, скажи… это Ганс убил Эмилию?

С кольцом начинает твориться что-то невероятное: маятник описывает эллипсы, меняет направления.

– Это танцор Сергей убил Эмилию?

Ответ аналогичный – непонятный.

– Это американец убил Эмилию? Кристина? Дженни?..

Кольцо словно взбесилось: его движения меняются каждую секунду, но ни «да», ни «нет» не говорит.

В отчаянии Лика воскликнула:

– Маятник, ты издеваешься надо мной?!

И вот кольцо вращается против часовой стрелки, уверяя: никаких издевательств.

Отбросив с лица волосы, она уточняет:

– Посторонних на острове нет?

Ответ: «нет».

– Никто из туристов не убивал Эмилию?

Кольцо опять нервно дергается.

И в этот момент Лику осенило.

Все это, конечно, очень странно, но…

Ведь труп француженки не нашли! Возможно, маятник не может дать конкретный ответ по той причине, что Эмилия… что Эмилия жива?!

– Эмилия жива? – спрашивает Лика, с досадой отмечая: какое там спокойствие, сердце у нее стучит как сумасшедшее!

Сначала маятник говорит «да», но потом начинает показывать «нет».

– Эмилия умирает?! О господи…

Получить утвердительный вопрос на этот ответ ей не хотелось бы. Но он получен. А это значит – нельзя терять ни минуты!

– Андрей, – попросила Лика, – слушай, принеси, мне, пожалуйста, из гостиной папку, она возле телефона лежит. Там должен быть план территории.

Через минуту она расправила карту на поверхности пуфика.

– Где Эмилия?

Лика чувствует, что ее охватывает невольное волнение.

Для работы с картами маятник должен быть другой – с заостренным кончиком, который четко указывает направление.

Да, так и есть – кольцо качается туда-сюда, но разобраться с тем, что маятник хочет сказать, непросто.

Может, попробовать по-другому – вопросами?

– Эмилия сейчас находится на пляже?..

– Эмилия в подвале?..

– Эмилия возле бассейна?..

Но маятник дает отрицательные ответы, и это вызывает такое отчаяние, что Лика откладывает его в сторону.

Надо подумать. И успокоиться.

Нервы у нее уже на пределе – возможно, именно это и мешает получить правильный четкий ответ…

«Я умираю, – понимает Эмилия Мюрье, чувствуя, как с каждой минутой силы покидают ее. – Он все-таки добрался до меня! Добрался и смертельно ранил. Не добил только потому, что решил – жертва мертва. Я понимаю: надежды на помощь почти нет. Но как же сильно мне хочется жить! Надо верить, верить и не сдаваться – меня найдут, мне помогут. Только вера сейчас поможет мне сохранить жизнь… Все получилось как в моей собственной инсценировке: нож в груди, лужа крови. Только теперь это не игра, все происходит на самом деле…»

…А маньяк на острове действительно был.

Только не за пределами ресторана, а прямо внутри.

Расположился за столиком, уплетал за обе щеки, с изяществом пользуясь столовыми приборами.

Он вообще обладал достаточно хорошими манерами. Эстет сумасшедший!

Странно, что он ел с таким аппетитом.

Ведь перед его внутренним взором разливались моря крови, и острые ножи терзали беззащитную плоть, и ослабевшие жертвы стонали в муках…

Впрочем, это обстоятельство совершенно не мешало ему активно поглощать пищу и вести великосветскую беседу.

Почему в его душе накопилось столько испепеляющей ненависти?

Очевидно, она возгорелась еще в самом раннем детстве. Отсюда и все его проблемы. Ребенок слишком мал, чтобы перенести всю тяжесть какого-либо несчастья: какие-то последствия кризиса впоследствии осознаются и преодолеваются, но бîльшая часть воспоминаний блокируется подсознанием, а потом всю жизнь тлеет, тлеет в душе… Неукрощенные демоны просто терпеливо дожидаются своего часа, чтобы потом вырваться на свободу и все разрушить, испепелить, залить кровью.

Триггером, спусковым механизмом, активизирующим подавляемые агрессивные намерения, может оказаться все что угодно. Но, похоже, в этом конкретном случае таким триггером стала стрессовая ситуация, связанная с ограблением.

Он был унижен и раздавлен. И он жаждал реванша…

Итак, маньяк, причем откровенно опасный, находился в непосредственной близости от других людей.

Но осознать всю тяжесть угрозы, исходившей от него, мог бы разве что доктор Лайтман из сериала «Теория лжи». Вот ему ничего не надо было бы объяснять про глазодвигательные паттерны и реакцию мимических мышц на тот или иной контекст размышлений. Авторы сериала сняли очень толковый фильм – в ходе работы они явно консультировались со специалистами. Мимика человека действительно позволяет читать его мысли, как открытую книгу. Но поскольку это все преподносится через кино, то особого доверия сей тезис ни у кого не вызывает.

Во всяком случае, среди туристов, волею трагических обстоятельств оказавшихся на Бо, не оказалось никого, кто мог бы быстро и правильно отреагировать. Они все были поглощены своими собственными делами – ослабевшие после стрессов, пытавшиеся выстроить модели дальнейшего поведения. К тому же украшение привнесло новые страсти в и без того нервную ситуацию: Ганс, теряя контроль над собой, хотел заполучить венец, Салах боялся, мимика и жестикуляция Сергея тоже демонстрировали явно агрессивные намерения, выражение лица Стивена не предвещало ничего хорошего…

Но и теперь никто не осознал бы всей серьезности угрозы.