Ольга Тарасевич - Золотой венец Трои

Через пару минут он уже извлекал из стойки, закрывавшей трубы под раковиной, знакомую черную сумку.

Взвизгнула молния, и по стенам ванной комнаты рассыпалась пригоршня разноцветных бликов.

– Я до последнего момента все-таки не верила, что это Стивен взял венец, – вырвалось у Лики.

Она еще собиралась сказать, что золотой венец невероятно прекрасен – но прикусила губу.

И Дженни с Андреем тоже замерли.

Какой-то тарахтящий звук… Он становился все отчетливее и громче.

Вронская бросилась к окну, отдернула штору и закричала:

– Скорее сюда! На пляж садится вертолет! Вертолет…

– А в подвале стало холоднее, – пробормотал Стивен, зябко поеживаясь. Он присел возле стены, обхватил ладонями колени, однако дрожь, сотрясавшая все его тело, не ослабевала. – Но ничего, все они еще заплатят за мое унижение!

Мужчина провел рукой по джинсам, нащупал рукоятку ножа.

Обычного кухонного ножа, каким удобно отрезать кусок хлеба или ветчины.

Глупые туристы думали: у Стивена с Дженни после освобождения из подвала возникло кулинарное рвение, они стремятся приготовить обед.

Ничего подобного! Просто ему нужен был предлог, чтобы приблизиться к столам, где стояли подставки с ножами. Незаметно вытащить пару штук и засунуть их в карман, а затем стараться не делать слишком широких шагов, чтобы не порезаться…

Этот русский головорез был уверен, что забрал у него все ножи.

Но Андрей ошибся: он выхватил только оружие, бывшее в карманах, – то, что прикрывала надетая навыпуск рубашка. Однако еще один нож он примотал к своей голени. Вот он-то и пригодится для этого русского мерзавца…

Стив вытер выступившую на лбу испарину и вздохнул.

Не удалось отомстить всем присутствующим за свой страх и унижение, за испорченный отпуск, за предательскую слабость, делающую все тело ватным!

Отдыхавшие на острове Бо туристы – все-все до единого! – виноваты.

Виноваты в том, что они могут спокойно ходить и улыбаться. В том, что, когда они разговаривают с кем-то, их голос не дрожит от страха. В том, что они строят планы; в том, что в их сердцах живет надежда. В том, что они никогда, никогда не были в заложниках у террористов и на их глазах не расстреливали ни одноклассников, ни учителей, а в их животы не впечатывались грубые ботинки на толстой рифленой подошве.

С момента того трагического события прошло больше тридцати лет. Но воспоминания о пережитом ничуть не ослабели: те же страхи, кошмары, предательская слабость, сменявшаяся неконтролируемым желанием – крушить всех и вся.

Сожаления по поводу произошедшего на Бо – кражи, убийства Эмилии, ранения Салаха? Да как бы не так!

Стивен криво усмехнулся, переполз поближе к окну и устроился там.

Воздух в подвале затхлый и невкусный, дышать таким – сущее мучение.

А никаких сожалений по поводу разлившегося моря крови нет. Разве что немного досадно, что Салах, по всей видимости, остался в живых.

С Салахом надо было расправиться точно так же, как с Эмилией. Француженка слишком многое поняла. И она почти перехитрила его! А арабский щенок слишком многое ему высказал. Прощать такое нельзя, это же совершенно понятно…

– Все началось с этого проклятого ограбления. – Стивен сжимал колени все сильнее и сильнее, но согреться не мог. – У меня украли камеру. И я пережил точно такой же стресс, как в детстве…

…Психоаналитик не уставал повторять: «Никогда не расставайтесь с фотоаппаратом. Вы не задумывались, почему выбрали именно такую работу? Да, она очень интересна: фотографы много путешествуют, общаются с разными знаменитостями. Да и зарабатывают неплохо! Но в вашем случае решающую роль сыграли другие соображения – подсознательные. Вы выбрали профессию, которая связана с визуальностью. В те моменты, когда вы строите кадр, устанавливаете освещение, проводите фотосъемку, вы находитесь в области визуального конструирования. В этой области нет чувств, а значит, нет и той боли, которую вы испытали в детстве и которая мучает вас до сих пор. Работа взрослого человека занимает значительное время, и вы постарались выбрать такое занятие, которое по своей сути ограждает вас от печальных воспоминаний. Запомните: фотоаппарат всегда должен быть с вами! Как только вы почувствуете приступ паники или желание совершить агрессивный поступок, отправляйтесь на фотосессию. Фотография – это только визуальные аспекты, никаких чувств при фотосъемке быть не может…»

Конечно же, психоаналитик заблуждался. Можно снимать соседа – и представлять, что в твоих руках не фотоаппарат, а винтовка.

Но все-таки кое-что, похожее на правду, было в этих рассуждениях: фотосъемка порою словно бы позволяла ему шагнуть в другое измерение, где царили только линии, цвета и свет, а никакой боли не существовало…

Или, может, психоаналитик просто внушил ему, что камера должна быть все время в пределах досягаемости?

И вот ее не стало. От одного лишь этого можно было сорваться! Ведь таких ситуаций с ним не возникало никогда, фотоаппарат – это не только техника, это еще и способ более или менее нормально себя чувствовать. Так, астматику постоянно нужно держать баллончик с лекарством при себе, иначе он просто не выживет…

А персонал отеля, хозяйничавший в номере, избивавший, оскорблявший его, так живо напомнил ему тех террористов, устроивших кровавое побоище в школе, что все сразу стало ясно…

Не вышло ничего из попыток сконструировать собственную спокойную и размеренную жизнь. Ничего не вышло! И можно изо всех сил пытаться жить по тем правилам, по которым живут все – работать, жениться на Дженни, случайно сделать ей ребенка. Можно стремиться жить по этим правилам, убеждая себя: ты нормальный, обычный, такой же, как все. То, что в детстве твое личико забрызгали мозги одноклассницы, то, что ты помнишь себя только с десяти лет, ничего не значит. Можно пытаться жить обычной жизнью и убеждать себя… Чтобы потом все-таки осознать: достаточно небольшого грубого вмешательства извне, и этот карточный домик рушится. Детские обиды болят всю жизнь. Этого не исправить, и жить с этим очень тяжело…

Все началось с ограбления в отеле, с ночей, проведенных им в подвале.

Вожделенная свобода осветила изнутри лица туристов – всех, кроме…

Только в душе у Стивена продолжала клокотать ярость.

Вот просто так, без всякого повода, его избили! Украли вещи! Бросили в грязный душный подвал! И что – за это никто не ответит?!

Нет, все. Хватит терпеть!

Десятилетний мальчик, возможно, не в состоянии за себя постоять. Но взрослый мужчина – совсем другое дело!

Он не мог противостоять грабителям – их было слишком много.

Однако здесь есть Салах… Он так похож на бандитов, обчистивших его номер…