Марина Серова - От судьбы не уйдешь

Дверь открылась после третьей атаки писклявого звоночка. Человек, стоявший передо мной, был явно раздосадован. Невысокий, среднего телосложения, черные вьющиеся волосы, аккуратная стрижка. Черные же небольшие глаза, спрятанные за стеклами очков в тонкой металлической оправе, густые брови, прямой крупный нос, большие пухлые губы, тяжелый подбородок с ямочкой, складки вокруг рта, смуглая кожа…

Он мне не понравился.

Но что-то в этом человеке помимо моей воли располагало. Может, внимательный взгляд умных глаз, а может, какая-то внутренняя сила, энергия, исходящая от него, которая чувствовалась даже на расстоянии.

— Здрасте, — улыбнулась я. — А я к вам, Александр Борисович. — Наконец я перестала его рассматривать.

Финский усмехнулся, прищурился. Сколько ему лет? Лет сорок, наверное, может, чуть больше.

— Ну, что ж. Проходите… — Он немного отступил, пропуская меня в квартиру. Голос у Финского был баритональный, приятный, с мягким, чуть картавым выговором.

Словом, мне стало ясно, что передо мной — представитель народа-побратима. Пардон, святого народа.

Александр Борисович закрыл дверь и прошел по коридору в комнату, я последовала за ним и, после того как села в предложенное мне кресло, сказала:

— Меня зовут Татьяна Иванова. Я — частный детектив. — При этих словах брови господина Финского непроизвольно поползли вверх, но он довольно быстро вернул их на прежнее место и, улыбаясь плотоядной улыбкой, сощурился. Я продолжила: — Меня наняла Наталья Старцева для расследования убийства вашего бывшего шефа.

Второй раз Александру Борисовичу пришлось со своими бровями труднее. Они упорно не желали возвращаться на положенное место. Да и улыбка получилась куда как более плотоядной, даже хищной, можно сказать. Однако он все же нашел в себе силы спросить:

— А что с Сергеем? Вы сказали «убийство»…

— Да, — кивнула я. — Убийство. А вы что, не знаете? — Я сделала вид, что очень удивлена, хотя на самом деле удивлена была не очень. Точнее — вообще не удивлена.

— Нет… — сокрушенно покачал он головой. — Меня не было в Тарасове.

— Ах да. Я слышала, что вы уезжали в Москву. — Его глазки как-то странно забегали. — А здесь у нас та-а — акие дела творятся… Начальника вашего, пардон, теперь уже бывшего начальника, в воскресенье утром нашли в его квартире с семью ножевыми ранениями.

— Жаль, — вздохнул Финский, — хороший он был парень. Порядочный. Интеллигентный.

Последнее слово, то, как оно было произнесено, заставило меня поежиться. Может, у меня фобия какая? Я ведь повторяю это словечко последние дни куда как часто. Я повнимательней присмотрелась к Финскому.

Он сидел прямо, покачивая опущенной головой. Очень сдержанный человек, подумала я. А может, просто нормальный? Ну, убили шефа, другой будет. Чего в истерику-то впадать? Он ведь небось и не собирался с ним никогда, как говорится, детей крестить. Александр Борисович поднял свою крупную голову и спросил:

— Ну, а чему я обязан вашим визитом?

— Ну как же, Александр Борисович! — укоризненно произнесла я, еще толком и не зная, чем продолжу начатую фразу, но реакция моего визави на, в общем-то, невинное восклицание заставила меня прикусить язык.

Он побледнел, причем это было как-то особенно заметно, что странно для смуглокожих людей, и процедил сквозь зубы:

— Ничего не знаю. Меня в городе не было.

Я кивнула и, пытаясь его разговорить, с улыбкой, довольно, впрочем, искренней, сказала:

— Ну конечно, не было.

Тут Александр Борисович, проницательно взглянув мне в глаза, сразу обмяк, расслабился, неестественная бледность прошла. Я, с интересом наблюдая за всеми этими переменами, продолжила:

— Я просто хотела уточнить, во сколько вы уехали и когда приехали обратно. На чем добирались? Сами понимаете, положение обязывает, — извиняющимся тоном сказала я, — задавать столь формальные вопросы. К тому же и милиция будет вас о том же спрашивать. Вы ведь входите в ближайшее окружение покойного, — виновато закончила я, ожидая новой перемены в лице Финского.

Он, собственно, не стал меня разочаровывать, широко улыбнулся, обнажив ряд ровных крупных ослепительно белых зубов — вставные они у него, что ли? — и охотно объяснил:

— Я уехал на своей машине после обеда, в субботу. Точнее — около пяти часов вечера. До Москвы, вы знаете, наверное, восемь часов езды. Переночевал я в гостинице, а утром был в больнице у жены. Вы ведь, должно быть, осведомлены и на этот счет? — немного нервно спросил он. Я кивнула. Он, уже печальнее, добавил: — Боюсь, что ничем ей уже не помогут. У нее какая-то жуткая форма рака. Она гниет заживо. Живет только на наркотиках. Хотя есть один слабый шанс… — Его взгляд, устремленный куда-то вдаль за моим плечом, затуманился. Видимо, он любил свою жену. По крайней мере, очень хорошо к ней относился. — Эта операция стоит бешеных денег, но она, возможно, могла бы помочь Светлане… — Его тон стал внезапно горьким и даже каким-то едким. — Хотя откуда у меня такие деньги?! Такие деньги на дороге не валяются, верно…

Я поспешно кивнула, даже не уточнив, какая, собственно говоря, сумма. Взгляд Финского был полон какого-то холодного пугающего блеска. Я даже съежилась невольно под этим дьявольским — вот сравненьице-то на ум пришло, упаси господи! — взглядом. Он, видимо, почувствовал мой страх и, попытавшись приятно улыбнуться (причем мне его эта улыбка показалась отнюдь не приятной), вернулся к моему вопросу, точнее, к ответу на мой вопрос:

— А обратно я приехал вчера вечером. Около семи. Весь вечер и всю ночь был дома. Вот и все, чем могу с вами поделиться, Татьяна, — сказал он таким тоном, что я сразу поняла, что аудиенция закончена.

Мне, признаться, и самой захотелось поскорее отсюда выбраться, так как перед моим внутренним взором все еще стоял этот его жуткий, беспощадный взгляд. Я скоренько поднялась со стульчика и, уж не знаю почему, ляпнула:

— А ведь вчера еще одного вашего сотрудника не стало.

Финский медленно поднялся и, шумно вздохнув, уставился на меня, буравя меня своими черными глазками. Просто буравя, без всякого выражения. Я продолжила:

— Вчера вечером Олега Борисова, горло ему перерезали. На берегу Волги нашли, в собственной машине, — я не спускала с Финского глаз.

— И его жаль, — холодно произнес мой собеседник. — Тоже парень был славный. Но, как говорится, от судьбы не уйдешь, — закончил он ледяным тоном и выразительно посмотрел в сторону выхода. — Кто знает, что нас ждет? Вот, например, вас, Татьяна…

Я не дала ему продолжить, мне стало жутко и тоскливо от произнесенной фразы:

— Спасибо, что согласились побеседовать, Александр Борисович. Я, пожалуй, пойду.

— Да, да, конечно. — Он пошел проводить меня до двери.