Марина Серова - От судьбы не уйдешь

Андрей ослабил объятия, а меня саму чьи-то сильные руки потянули в сторону, и я наконец смогла охватить взглядом всю мизансцену. Лялькин «макар» упирался Андрею прямо в затылок, а сама она выглядела при этом очень даже воинственно, чего не скажешь об Андрее, он все-таки был бледен и… смущен?

— Ты в порядке? — строго спросила Лялька.

— Да-а-а… — сказала я.

Послышался шум ломающихся веток, и на тропинку двое дюжих молодцов в спецкостюмах выволокли невменяемого Финского, перевязанного поперек туловища веревками. Он, похоже, ничего не соображал и пялился каким-то бессмысленным взглядом на фонарь.

— Что с ним? — деловито спросила Лялька.

— Обычный клофелин, — ответил Андрей.

Все. Тут мои нервы сдали. Я подошла к Андрею и отвесила ему размашистую оплеуху. А потом… Потом я… Стыдно сказать… Потом я разразилась истерическим, очень нехорошим смехом.

Андрей, к моему великому стыду, оказался куда более динамичным, чем я. И даже, по словам Ляльки, по его собственному признанию. Он нашел мой «жучок» буквально во время разговора с Финским. Просто подошел к окну, отдернул штору — вот что за звук я слышала, посмотрел и — надо же, напасть какая — увидел. Кто ж думал-то, что он полезет к батарее летом?

Санкцию Киря выхлопотал. У нас, чего греха таить, закон и правда что дышло… Словом, мои записи и мои «жучки» очень даже пригодились. А на этом, должно быть, мое участие в этом деле и закончилось, уныло думала я. Преступника мне обезвредить не удалось. Подраться — тоже как-то не сложилось. Оплеухи не в счет. Я почти неделю потом из спортзала не вылезала, все выплескивала накопившийся негатив на партнерах да предметах спортинвентаря.

Экспертиза выяснила, что Финский — законченный нарик. Доставал он свой порошок в Москве. С женой у него и правда беда. Но и с ним самим не лучше. «Психопатры и нервипитоголи» установили, что убийство он совершил не только в наркотическом и алкогольном — а как же-с без зеленого змия? — опьянении, но и в состоянии аффекта.

Он без наркотиков стих, стал смирным и во всем признался. Мол, когда узнал, что Старцев от сделки с братками отказался, первым делом поехал домой горе заливать. А узнал он о решении Сергея Сергеича еще в субботу. Под предлогом того, что собирается ехать в Москву.

Вместе с отказом все его надежды рушились, он, что ни говорите, был в отчаянии, хоть и псих. Тем более что псих и тем более что наркоман. Пристрастился недавно. Сказал, что так легче переживать болезнь Светланы. Не знаю, легче ли. Но, словом, он дома просто оттянулся от души. Ему уже и не до Москвы, собственно, было. Приехали к нему около пяти часов братки и, честь по чести, как и положено по их понятиям, пожурили дядечку за обман. Наводку он давал якобы стопроцентную. Не знаю, чем они его зацепили, может, той же наркотой, только он обещался, божился и клялся, что все исправит.

Дали ему братки еще неделю. Пригрозили как следует. Он, понятное дело, давай звонить Старцеву, просить о встрече, надеясь, что за обозначенные дни уломает-таки несговорчивого шефа. Старцев согласился встретиться утром. Всю ночь Финский, опять же по его показаниям, занимался различными заливающими и дыхательными манипуляциями. Кокаин плюс алкоголь — это действительно адская смесь. Из кого хочешь монстра сделает. Не выдержал и наш сударик, поехал к Старцеву уже под утро. А там все было так, как он и сказал Лукашову.

Старцев упрямился, Финский уламывал. Под конец прибег к весомому аргументу — финке. Старцев, бедовая голова, возьми да и скажи: «Режь!» Вот Финский и выполнил его «просьбу». Сам-то мало что, надо полагать, соображал, но сработал квалифицированно. Сергей и охнуть не успел, не то что сопротивляться. Когда кровавый туман спал, до него, конечно, все тут же дошло, и он, несмотря на все ночные возлияния, сообразил, что никто, кроме Старцева, не знает, что он остался. А Старцев к тому моменту уже никому ничего не мог сказать. Вот он и рванул в Москву. Одежду сменил, благо в машине была сумка с вещами.

Вот, собственно, и все, что можно было бы сказать по поводу этого дела. Борисова опять же Финский к наркотикам приручил. А он и так парень был легковозбудимый, поссорился с какими-то фраерами в казино, они его тем же вечером и успокоили. Я всех подробностей-то не знаю. Лялька знает. Нашли их, кто-то видел машину, по первым двум номерам и вычислили. Говорила же я Олегу — ложись спать. Нет. Поехал за новой порцией. Получил.

Наташа была, конечно, в шоке. Сообщила мне, что «Грааль» собираются продавать. Деньги небольшие предлагают, но они с Андреем подумали и решили, что это самый разумный выход. Братки-то так просто ни от чего не отказываются. Они с Андреем…

Он звонил мне. Той же ночью.

— Таня? Не бросай трубку, хорошо? — начал он. Я промолчала, но трубку не бросила. — Как ты? Тебе полегчало после пощечины?

— Нет. Маловато будет. Ты меня подставил, Андрей.

— И ты меня.

— Согласна. Мы оба не выдержали испытания на доверие. Посему — давай простимся. Дело закрыто. Нам лучше не видеться. А о том, что ты тогда сказал, — я забуду.

— Как хочешь… — тихо сказал он. — Но я не забуду. А насчет видеться — не видеться… Боишься, что не сдержишься и отлупцуешь меня снова? Согласен. Розги, ремни или по старинке — кулаки?..

— Не паясничай. Не надо.

— Хорошо. Тогда — до встречи.

— Если она когда-нибудь будет…

— Когда-нибудь — да.

— Ладно, пока, Андрей. Клади трубку.

— Ты первая.

Я пожала плечами и положила трубку.

А после этого выплескивала обиду, стрессы, несбывшиеся надежды, ожидания и злость в спортзале. Помогает. На пару с шоколадом, правда. Но, как бы там ни было, через неделю я чувствовала себя куда как лучше. И только тут наступила очередь сказок.

Замечательные, надо сказать, сказочки пописывал господин Старцев. Я серьезно посоветовала Наташе отвезти их в какое-нибудь издательство. Чудо как хороши. Милы. Свежи. И никаких намеков в них все равно нет. И не было. Просто каждый из нас по-своему борется со стрессами внутри. Внутри важнее, чем снаружи…

Спустя неделю я получила конверт с деньгами и запиской:

«Спасибо за помощь. Вы великолепно справились со своей работой. Обещанная премия. С уважением, Лукашов».

Я, конечно, пофыркала, думала даже обратно деньги отправить, задел меня таки этот официальный тон. Но потом меркантилизм взял верх, и я оставила «премию» себе. Ну, такая я. С учетом, между прочим, морального ущерба от личности господина Лукашова денег я получила в самый раз.

А тем же вечером в моей квартире раздался телефонный звонок. Я сняла трубку, полагая, что это новое дело. Скорее бы уйти с головой в работу, да в такую, чтобы с драками и погонями, преследованиями и засадами. И чтобы никаких интеллигентных блондинов и никаких разговоров!