Евгения Михайлова - Город сожженных кораблей

– Май, ты со мной идешь гулять. Папа устал, а про маму по радио передавали. Она теперь известный адвокат. Нам нужно всем рассказать. Не все же слышали.

Настя от ужаса натянула одеяло на голову. Когда сладкая парочка вышла из квартиры, она сказала Сергею:

– Ты представляешь, какой кошмар? Он же сейчас будет всем это говорить!

– Ты же не хочешь заткнуть рот ребенку. У нас свобода слова. К тому же ты действительно на процессе здорово себя повела, с экспромтом, слезой. Люди в зале зарыдали. Пусть говорят. Передача такая есть. Сегодня об этом узнают собаки. Раз к пиару привлечен Май.

– Ты соображаешь, что говоришь? Зачем мне это нужно? И не оправдали, главное. И потом все сделала Элиза, у меня были мурашки на коже, когда она говорила.

– Она на свободе. Дальше дело техники. У Никитина есть юристы, которые доведут все до конца. Это ведь не Элиза, это какая-то Кармен. У тебя действительно был отличный дебют. Предыдущие дела по сравнению – просто разминка. Я временами даже сомневался, что ты пошла по верному пути. Теперь не сомневаюсь. Очень мало адвокатов, которым удается судью довести до состояния нормальной женщины. Что касается Элизы – давай закроем тему. Вообще. Надоела. В печенках сидит. Такой тяжелый человек! Завтра приезжает Земцов, передаю дело в его бесстрастные руки. Все, на свободу, в глушь, в Саратов. Обними меня. Пусть я тебя втянул в этот кошмар. Но я очень люблю тебя, нам есть ради чего выплывать из любого омута.

Сергей стоял в вольере питомника служебных собак и смотрел, как принимает его угощение овчар Дик. Тот проглатывал, практически не жуя, один, довольно большой кусок вырезки, поднимал голову, улыбался, потом принимался за другой.

– Я к чему… – беседовал с ним Сергей. – Жена меня гением называет, когда чувствует вину. А я к тебе пришел, чтобы честно, по-мужски сказать: ты – гений. Но и на старуху бывает проруха. Хотя ты отличный кобель, а не старуха, конечно. Но ты с легкостью мог бы привести нас к двери настоящего убийцы, пусть даже он организовал себе алиби и дома его не было. Но ты пошел по легкому пути, Дик. Ты привел нас к Артему, который ни убегать, ни прятаться, ни сопротивляться и не подумал. Он даже тебе почти поверил, согласился, что мог убить любовь своей жизни и забыть. Накачали его немного, ну чтобы все забыл. Так это меня мучило, Дик. А тебя? Тебя, вижу, не очень. Но талантов твоих это не отменяет. Поблагодарить я пришел. Как всегда.

«Это все?» – удивленно посмотрел Дик.

– Конечно, нет. Я тебя знаю. Самое сладкое оставляю на потом. Чтобы ты понимал, как я тебя ценю и уважаю.

Сергей вынул из кармана еще один пакет и торжественно выложил перед Диком еще три больших куска.

– Не, ну че? – раздался за ним голос сотрудника питомника. – Мы что, собак не кормим? У них нет режима?

– Не мешай, – спокойно сказал Сергей. – Твоя работа – покормить, выгулять, научить чему-то. Молодец. Но у нас с Диком отношения чисто интеллектуальные и сотрудничество психологическое. «Бог в деталях», – сказал когда-то известный многим, но не тебе, архитектор Мис ван дер Роэ. Для нас с Диком деталь – это иногда судьба человека. И мы разобрались! Так что если бы он пил, я бы выставил.

– Ну, ты даешь! Вот этого мне не хватало. Пьяных собак. Не понял я, конечно, про какого ты Миса говорил, но что Дик, как всегда, вашу работу сделал, понял. И дам ему выходной. И лишний раз погуляю. Собака – это не человек, ей верить можно. Мне не жалко, что ты его лишний раз покормил. Просто ты его приручить пытаешься. Я давно понял. А он мой. Люблю его. И он меня. Отслужу – заберу с собой. Их срок работы короткий. Поживет дома.

– Вот история, такой еще не было. Все друг друга ревнуют. Даже собаку. Ладно, ты сказал – я проверю. До встречи, Дик.