Марина Серова - Преступление в двух сериях

— Добрый день, чем могу помочь? — В интонациях вопроса мне почудилось нечто знакомое, и только через секунду я поняла — вежливая предупредительность, свойственная мне самой. Видимо, техник принимал заказы на дому и теперь видел в моем лице клиента.

В дверном проеме передо мной стоял высокий мужчина лет тридцати, с проникновенным взором кофейных глаз и приятной улыбкой на тонком, немного женственном лице. Слегка заросшие щетиной щеки, высокие скулы, спадавшие до плеч прямые черные волосы, матово-бледная кожа. В общем, Игорь Юрьевич был достаточно привлекательным мужчиной.

— Я бы хотела задать вам несколько вопросов относительно хищения документов из квартиры Шолонского, — поспешила развеять я надежды на гонорар, зародившиеся при моем появлении у Ручина, такой суховато — профессиональной фразой. За время работы в родной милиции я успела приучить свой речевой аппарат к таким формулировкам.

— Вы из милиции? — вскинул тонкие прямые брови мужчина и предложил мне войти в квартиру.

— Да, — покривила душой я. Конечно, можно было и частным детективом представиться, но сейчас мне почему-то захотелось примкнуть к уголовному розыску.

Войдя в прихожую, я расстегнула «молнии» ботинок и выскользнула из них, машинально, по привычке окинув взглядом дверь изнутри. На гладкой матово-серой ее поверхности — хищный оскал мощного замка, наводивший на приятные размышления вроде «мой дом — моя крепость». Но я, умудренная многолетним опытом проникновений туда, где меня не ждут, сразу определила — на этот замок, если понадобится, уйдет от силы пять минут. Подобрать отмычку — и заходите, люди добрые.

— Простите, а как к вам обращаться? — с располагающей улыбкой спросил Ручин, принимая из моих рук куртку и осторожно вешая ее на оленьи рога, игравшие роль вешалки.

— Игорь Юрьевич, меня зовут Таня. — Чуть улыбнувшись, я последовала за хозяином и оказалась в элегантной комнате, отделанной в светло-серых и кофейно-коричневых тонах.

— Очень приятно. Просто Таня? — осведомился Ручин.

— Татьяна Александровна, — представилась я официально полным именем. Хотя, честно говоря, терпеть не могу, когда меня по имени-отчеству называют. Чувствую себя старушкой.

Я опустилась в кресло и задумчиво взглянула на хозяина дома.

— Татьяна Александровна, вы же о Шолонском? Но меня уже допрашивали.

— Возникло еще несколько вопросов, — не растерялась я. — Надеюсь, вы согласитесь нам помочь?

— С удовольствием. Спрашивайте, — насмешливо сверкнули кофейные глаза.

Для начала я поспрашивала Ручина о вечеринке. Естественно, он не сообщил мне ничего нового. Я уже все слышала. О своем отношении к шефу фирмы «Луч» техник не распространялся.

— Вы занимали деньги у Шолонского, — с улыбкой выдала я, цепко глядя на Игоря. — А когда намерены отдать долг? Нам известно, что на этой почве между вами возникали разногласия.

— Долг? — сдержанно изумился Ручин. — Со дня на день на счет Шолонского будет перечислена необходимая сумма, — равнодушно пожал он плечами. И добавил своим хорошо поставленным голосом: — Татьяна Александровна, я не люблю оставаться в долгу.

Что-то в этой его фразе повергло меня в легкий шок, но я понятия не имела — что. А Ручин, невозмутимо вперив в меня свои кофейные миндалевидные глаза, твердо сказал:

— Если вы проверите мой счет в Государственном банке, то сами сможете в этом убедиться. А задержал выплату долга я по единственной причине — один из моих заказчиков затягивал с оплатой. Но теперь все в порядке.

Голос Игоря Юрьевича звучал на редкость проникновенно, как будто он обращался к маленькому ребенку или убогому. Я еле заметно возмутилась.

— Вы считаете, что все в порядке? — со всем возможным ехидством переспросила я. — Но вы же были в квартире Шолонского, а у того пропали документы.

— Позвольте, Татьяна Александровна, но это решительно не мои проблемы. И я ничем не могу помочь Глебу Денисовичу, — снисходительно сказал Ручин. — Я не брал его документов или что там пропало… Мне это просто не нужно. Честно говоря, я достаточно квалифицированный специалист и мог бы сам составить все чертежи их новой разработки. Тут нет ничего сложного. — Он выразительно взглянул на часы, пробарабанив сложный ритм по подлокотнику кресла.

Я только улыбнулась — в самом деле, у меня не было причин не верить этому человеку. Но и верить — тоже.

В Ручине чувствовалось откровенное нетерпение. Видимо, он жаждал избавиться от моего общества и заняться своими непосредственными делами. Может быть, у него именно сейчас планировалась встреча с клиентом? И может быть, именно поэтому он открыл дверь на мой звонок столь беспечно?

Впрочем, я не обратила бы внимания на выразительное ерзанье и намеки на большую занятость Игоря Юрьевича, если бы хотела еще о чем-то расспросить его. Но вопросов более не возникало.

— Спасибо за то, что согласились со мной пообщаться, — поднимаясь из глубокого, на редкость удобного кресла и с ужасом предвкушая обратную дорогу по страшной лестнице, улыбнулась я.

— Пожалуйста, мне доставила удовольствие наша беседа, — снисходительно откликнулся Ручин. — Вот если бы не повод…

— Да, повод и в самом деле не самый приятный в мире, — согласилась я, обуваясь.

— Надеюсь, мы еще увидимся… в другой обстановке, — вежливо сказал Ручин, не без интереса рассматривая мои ноги.

Я звонко рассмеялась и, попрощавшись с мужчиной, вышла в мрачно-затхлый подъезд, провожаемая его кофейным взором.

По лестнице я буквально скатилась, до боли вцепившись в изуродованные перила. Ноги чуть подрагивали от напряжения — удержаться, продвигаясь по этой безобразной лестнице, было не проще, чем элегантно спуститься с крутой обледеневшей горки в туфлях на шпильках.

Усевшись в машину, я вздохнула и отъехала в тень. Сейчас осмотреть квартиру Ручина удобного случая не представилось, и я решила дождаться момента, когда он покинет жилище, дабы «произвести досмотр личных вещей и места жительства подозреваемого в его отсутствие». Нет, я вовсе не надеялась обнаружить среди его вещей документы. Но, возможно, какой-либо намек, тонкую ниточку, подтвердившую бы причастность Ручина к краже чертежей.

В ближайшем киоске я купила бутылку воды и теперь осторожно попивала ледяную жидкость и курила. За окнами машины ветер нес пожухлые листья, безжалостно сдувая их с тонких беззащитных ветвей деревьев. Прохожие, щурясь и прикрывая лица руками, шли по своим делам, провожаемые шлейфами из опавшей листвы. В салоне машины же было тепло и уютно.

Я прождала не слишком долго — уже минут через двадцать Ручин вышел из дверей подъезда и проследовал к остановке общественного транспорта. В руках его не было ничего, похожего на папку. Дождавшись, когда Игорь Юрьевич сядет в автобус, с трепетом душевным я покинула салон машины, перебросив через плечо мою сумочку-выручалочку. Ведя расследование, я с ней стараюсь не расставаться — она до отказа наполнена нужными вещами. Например, «жучками» и отмычками.