Лариса Соболева - Дом непредсказуемого счастья

— У нее есть карточка, это удобно.

— Карточка? — задумался Пашков. — Карточка, карточка… Поищите в сумочке карточку. Кстати, а почему она не захватила сумочку?

Да, это уже весомый аргумент. Женщина без сумочки — нонсенс. Но Урбас не хотел сдаваться:

— А если она захватила с собой не одну сумочку? У моей сестры их много.

Что сказать ему? Пашков в таких случаях предпочитает промолчать, не усугубляя и без того печальную ситуацию. Он только настоятельно попросил:

— Поищите карточку.

Не нашел Урбас карточки. И огорчился. Пашков это заметил и по привычке, выработанной лет двадцать назад, он успокоил его:

— Значит, она забрала карточку с собой. Это хорошо.

— Не понимаю…

— Попробуем установить, снимала ли она деньги или расплачивалась, к примеру, в магазине. Вам известен банк, выдавший карточку?

— Да. Я сам занимался этим. Часто перечислял деньги, Рите всегда не хватало…

— О, уже хорошо. Нам не составит труда установить номер банковской карточки по вашим переводам — вам нужно позвонить своим работникам, чтобы они нам сообщили.

— Я все сделаю. Но зачем?..

Пашков не любитель заранее обнадеживать потерпевших и манипулировать пустыми надеждами. Он получил достаточно, чтобы приложить максимум усилий и способностей, работая на совесть, но это пока все. Поэтому Пашков пожал плечами и лаконично произнес:

— Надо.

— Так… — Алик подошел к Владе. — Ну, а ты что дополнишь?

Она опустила голову, кусала губы, сопела и — ни слова. Влада попала в жуткое положение, когда врать нельзя — ложь быстро раскроется, а говорить правду не велит совесть. Ну да, да, стыдно. Устаревшее понятие — стыд, однако! Не так-то просто его вытравить из себя. Сказать, что Влада никогда не лгала, не выкручивалась, не обманывала… ну кто в это поверит? Да и не строила она из себя святую невинность, только вот бывают обстоятельства, когда невозможно применить искусственно привитые низменные навыки, даже исключительно из выгоды.

— Влада, — прервал затянувшуюся паузу Алик.

Она, вздрогнув, подняла на него глаза, жгучие и печальные, умолявшие: не заставляй меня говорить, но он не растаял — удивительно черствый человек, забывший ее заботу.

— Ты ведь была там, да? — строго спросил он.

И что делать, когда тебе смотрят прямо в лицо? У Алика глаза — две колючки, а зрачки — два винта, ввинчивающиеся внутрь бедной девушки, попавшей буквально на аутодафе. Не смогла она ответить, лишь судорожно закивала, Алик подхватил:

— Юля все верно пересказала? (Влада отрицательно качнула головой и сама же испугалась, прикрыв ладонью рот, мол, даю обет молчания.) Так… Мы слушаем тебя… Ну давай, рассказывай свою версию.

Влада бросила взор затравленной собачонки в Ивана, но сразу отвернула лицо, потому что пересеклась с ним взглядом и поняла: убьет. Захотелось плакать. Слезы уже готовились скатиться по щекам тремя ручьями…

— Слушай, — обратилась к ней Юля, — тебя здесь не четвертуют, не съедят, даже не побьют. Клятвенно клянусь. Говори.

Выбора не осталось…

Стояла дрянная погода: слякоть, свинцовые тучи нависли над городом и раз двадцать принимался моросить мелкий и колючий дождь. В такую погоду хочется лежать перед теликом и смотреть всякую фигню, а Владу Иван заставил поехать на дачу и… убрать дом к приезду важных гостей. Она злилась, но про себя. Терять золотую жилу не была готова, но унижение… Девушка решила, что отомстит при первой же возможности. Например, появится более богатый дядька — уйдет к нему, тем самым ударив по самолюбию спесивого дядю Ваню.

Приехав на место, взглянув на двухэтажное кирпичное строение, она присвистнула и выпалила:

— Да мне не убраться до завтрашнего утра! Ты меня рабыней решил сделать? Не для того я предназначена!

Так она ему! Чтобы знал!

— Лапуля, — закурлыкал Иван, поглаживая ее по круглой коленке, — мы с тобой пять месяцев наслаждаемся друг другом… (Про себя она фыркнула — какое там наслаждение, он о себе слишком хорошо думает.) Я тебя ни о чем не просил, а капризы твои исполнял, так? (Что правда, то правда, но и такое роскошное тело он вряд ли имел когда-нибудь.) Это крик о помощи, честно, мне не к кому больше обратиться, я тебе доверяю, как себе.

— А че ты про доверие болтаешь? — удивилась Влада. — У тебя тут что, тайная сходка?

Иван расхохотался искусственным смехом, когда хотят таким образом угодить, обнял девушку и чмокнул в щечку, потом весело (он был в отличном настроении) признался:

— Именно. Тайное дело. Правда, это чересчур громко сказано, но где-то рядом. Все, кто сегодня приедет, входят в одну бизнес-группу. Мы запускаем грандиозный проект… только тебе детали не понять, радость моя. От тебя требуется одно: помочь мне с уютом и… подготовить стол.

— Еще и жрать готовить?! — офигела девушка. — У тебя что, денег нет нанять уборщиков и поваров? Почему на меня сваливаешь?

— Ты прелесть, — взяв ее личико в ладони, смеялся Иван. — Ты приготовишь немного, чтобы было чем закусить. На правах хозяйки!

— То есть, еще и подавать мне, я правильно поняла?

— И успеть привести себя в идеальный порядок, чтобы все мужики сдохли от зависти, увидев тебя.

Он оставил на ее недовольном личике много-много жарких поцелуев, пообещал исполнить любой каприз, а она не посмела отказать. В конце концов, убрать дом и приготовить еду не столь уж трудно, зато потом… потом она потребует оплату.

В доме не только камин был, но и хитрое отопление, о котором жена Юля понятия не имела. Иван запустил систему отопления, выгрузил ящики с сумками и уехал. Влада приступила к уборке, но после холода превратить дом в уютное гнездышко непросто, одной пылищи собралось… И все же она подметила, что дядя Ваня посещал домик. Откуда такие выводы? Да все просто. Если с лета дом не отапливался, он имел бы жалкий вид и не согрелся за два часа. Ну и по некоторым мелочам было видно, что это место не заброшено.

— Интересно, дядя Ваня, ты один сюда приезжал или со своей чахоточной женой? — протирая зеркало, произнесла Влада.

Иван врал, что у его жены неизлечимая болезнь легких, она так страдает, так страдает… Влада не тянула за язык рассказывать о жене, ведь замуж за него она не собиралась. Он же, скорей всего, напоминал о супруге с целью, чтобы любовница не строила планов на его счет. А она и не строила.

Вкалывала Влада целый день, устала, как лошадь, вспахавшая поле. Когда же начали съезжаться гости, не было ни малейшего желания прислуживать им даже на правах хозяйки. Но Иван ее не позвал. Он забегал несколько раз и просил то новые тарелки, то дополнительные салфетки, то варить кофе, относил все сам. Короче, не пришлось ей предстать перед гостями во всей своей пышнотелой красе. А сама не рискнула выйти к гостям, где трещал огонь в камине и слышался утробный громкий смех. Разумеется, краем глаза она заглянула в гостиную, помимо Ивана, там находились двое мужчин и женщина, сидевшая к ней спиной. Влада зевнула и отправилась на кухню, где определил ей место трепло дядя Ваня. Там девушка прилегла на кухонный диванчик и задремала.