Ирина Мельникова - Лик Сатаны

Лада Юрьевна поджала губы.

— Сашенька, ваша вера или неверие ничего не меняет. То, что вы не нашли никаких противоречий, не значит, что их нет. Скорее всего их уничтожили или вы не там искали. Вы можете злиться, не верить сколько угодно, но изменить ничего не получится, уж простите!

— По-моему, вы просто выдумали эту историю, — процедила сквозь зубы Саша и заметила, как одновременно взлетели, а затем сдвинулись брови у обеих Быстровых. Младшая промолчала, а вот старуха отчеканила:

— Деточка, я вообще-то говорила о временах своей молодости. Чем занимался ваш дед позже, мне абсолютно неинтересно. Если он стал другим человеком, честь ему и хвала. Но, повторяю, зная его характер, очень в этом сомневаюсь.

В воздухе повеяло бурей, и Саша, несмотря на злость, это ощутила и поежилась. Видимо, нечто подобное почувствовала и Юля, потому что вскочила с кресла, потянула бабушку за руку в сторону спальни, успевая при этом ласково ворковать:

— Бабуля, тебе нужно немного отдохнуть. В твоем возрасте нервничать вредно!

Старуха усмехнулась внучке в лицо.

— Юля, ты становишься невероятно заботливой, когда хочешь заткнуть мне рот. Не переживай, я не стану бить вашу подругу костылем по голове. Но, честно говоря, я немного вздремнула бы. Помоги мне! — Лада Юрьевна сделала шаг, другой и вновь посмотрела на Сашу. — А вы, деточка, в самом деле не слушайте бредней выжившей из ума старухи. Что делать, с годами мы все слабеем на голову. Вам этого тоже не избежать, если доживете, конечно…

«Змея!» — подумала Саша.

Старуха же, припечатав гостью, довольно хохотнула и удалилась в спальню. Никита посопел и негромко произнес:

— Кажется, бабуля обиделась.

— Мне все равно, обиделась она или нет. — буркнула Саша. — Совершенно зря потратила время.

Она была зла, обижена на весь белый свет и очень нуждалась в утешении. Саше хотелось, чтобы Никита бросился к ней и, как в кино, стал бы целовать ее в мокрые от слез щеки, торопливо говорить, что не верит ни единому слову старой ведьмы. Но вместо этого сказочный герой привычно сгреб со стола посуду, отнес на кухню и, вернувшись в гостиную, равнодушно произнес:

— Ты в любой момент можешь оставить эту затею, только дай знак. Если считаешь, что мы зашли слишком далеко, лично я готов остановиться.

Глядя в его усталые глаза с покрасневшими веками, Саша поняла: действительно остановится, и придется ей одной разгребать кучу забытых тайн, но она не справится, и поэтому быстро сказала, не дав Никите опомниться:

— Нет уж! Мы все равно ничего не выяснили! Все еще больше запуталось!

Никита хотел ответить, но не успел. Тихо притворив за собой дверь, в гостиную вернулась Юля, бросила на Сашу уничтожающий взгляд и сказала:

— Бабушка легла. Завтра мне от нее достанется. Давно не видела ее такой сердитой. Поехали, мне домой пора! Муж голодает, поди!

— Он в одиночку поесть не в состоянии? — проворчал Никита.

— Ему без меня скучно! И… Слушай, ты же все записывал в музее? — Юля нахмурилась и тряхнула головой, от чего волосы красивой волной легли на плечи. — Дай-ка мне свой диктофон и блокнот до завтра. Я посижу, подумаю, может, свежая мысль появится?

— Не доверяешь? — усмехнулся Никита.

— Доверяю! Просто две головы лучше, чем одна.

Подтекст был очевиден. Ею намеренно пренебрегали. Саша первой выскочила из квартиры, не дожидаясь лифта, бегом спустилась по ступеням и выбежала из дома. На свежем воздухе ей стало легче, но раздражение не отпускало. Как ловко ее отодвинули на второй план, хотя к ее семейной тайне ни Шмелев, ни Быстрова не имели никакого отношения!

Никита и Юля вышли тем временем из подъезда. Прежде чем попрощаться, Быстрова погладила его по щеке, затем обняла за шею и прошептала что-то на ухо. Никита засмеялся и развел руками. Наконец, Быстрова села за руль своего «танка» и, просигналив на прощание, укатила. Никита нажал на кнопку сигнализации, открыл дверь «Фольксвагена» и молча взгромоздился на сиденье. Саша устроилась рядом.

Никита нацепил на нос солнечные очки, глянул в зеркало заднего вида. Машина тронулась с места, но Никита продолжал молчать, лишь безучастно следил за дорогой. И Саша не выдержала.

— Ловко она меня под плинтус задвинула! — произнесла она сварливым тоном. — Две головы! Я, значит, не в счет?

Сказала — и снова пожалела, а пожалев, разозлилась и на себя, и на Никиту, который готов тащиться за своей богиней, как щенок на поводке.

«Меня никто так не будет любить! — мрачно подумала Саша. — Она вон какая! Красивая, богатая, с ногами и всем прочим. А я кто? Никто!»

И покосилась на Никиту. А он вдруг мягко сказал:

— Саша, не дуйся! Юльку уже не переделать, хоть в лепешку разбейся!

— По-моему, она ревнует, — глухо сказала Саша и испугалась, что он сейчас рассмеется. Тогда она выйдет из машины и точно никогда больше не обратится к нему за помощью.

Но он лишь вздохнул.

— По-моему, тоже!

Ей показалось, — конечно же, показалось! — что в его голосе промелькнула тоска по ядовитой красотке. И Саша кинулась в атаку то ли защищать, то ли нападать, не зная, что ему требуется в этот момент.

— Но почему? Вы же не вместе? У тебя есть девушка, у Юли — муж. Или я чего-то не понимаю?

Саша стушевалась и замолчала. И чего она лезет не в свое дело? Никита имел полное право рявкнуть, чтобы не совалась, но он как будто даже обрадовался, что есть с кем поговорить.

— Все проще простого! Когда-то мы были вместе, давно и очень недолго. Не ужились! Это как Тяни-Толкай, каждый в свою сторону, и никто не уступит, потому что каждый хочет быть лучшим в своем деле. Когда разошлись, оба вздохнули с облегчением, но…

Саша молчала, слушая его исповедь и открывая Шмелева с новой для себя стороны. А ведь она считала Никиту непробиваемым. Получается, его наглость и грубость — всего лишь маска? И за ней скрывается человек, который искренне и безответно любит одну женщину. Последняя догадка ей крайне не понравилась.

А Никита продолжал в том же тоне, тихо и даже печально:

— Мы с ней как собаки на сене. Давно отпустили друг друга, пожелали счастья, месяцами можем не общаться и при этом оба тайно желаем, чтобы личная жизнь у другого не сложилась.

Саша подумала, что и сама охотно желает, чтобы его личная жизнь не сложилась. А если бы сложилась, то не с рыжей Светкой и уж тем более не с Быстровой. Но признаваться было бы нелепо, и, стремясь сохранить лицо, она фыркнула:

— Разве это нормально?

— А мы на нормальность не претендуем. Зато, если вместе работаем, мы — идеальная пара, как бы пафосно это ни звучало. У Юльки, конечно, еще тот характер. С ней очень непросто, но она умная и дотошная. Не злись на ее стремление докопаться до самых корней. И наверное, ты права, ей действительно не все равно, кто со мной рядом.