Рут Ренделл - Озеро тьмы

Даже не выходя из машины, он мог сказать, что в доме никого нет. Что теперь? Расспрашивать соседей, как при поисках Аннабел? Просидев в машине целую вечность, посвященную неприятному самоанализу, он позвонил в дом номер 52.

Дверь открыла девушка лет пятнадцати. С таким же успехом он мог обращаться к ней на языке хауса [57] Язык чадской ветви; распространен в Западной Африке, широко используется как язык межэтнического общения, в особенности среди мусульман. или на арамейском.

Наконец она произнесла:

— Вы кто?

Урбан понял, что задавал вопросы, которые в эти неспокойные времена вызывали глубокое подозрение. Девочка пошла за матерью. Мартин попробовал вспомнить наиболее эффективные способы добычи информации, но толку от них было не больше. На пороге появилась женщина, вытирая руки о кухонное полотенце.

— Прошу прощения, — начал Мартин. — Я понимаю, что это может показаться очень странным, но мне всего лишь нужно знать, не уехали ли мистер и миссис Браун из соседнего дома. Я… — Это была не совсем правда, но что еще он мог сказать? — Я их друг.

Реакция была такой, словно он попросил заплатить за товар, который она не покупала и даже не хотела. Женщина рассмеялась, невесело и цинично.

— Неудачное начало. Миссис Браун не существует. Он вдовец. Уже пять лет.

Мартин лишился дара речи.

Похоже, женщина почувствовала его состояние и немного смягчилась.

— Послушайте, я вас не знаю, и вы можете быть кем угодно, правда? В наши дни происходит столько странных вещей. Его нет дома, вы сами видите. Я не видела его с субботы, но это ничего не значит. Он необщительный человек.

Она закрыла дверь прежде, чем Мартин успел преодолеть половину дорожки. Его руки, стискивавшие руль, дрожали. Он сжал и разжал пальцы, сделал несколько глубоких вдохов и попытался успокоиться. Потом снова положил руки на руль — дрожь прошла. Ему нужно было проехать не больше двух миль по Хайгейту, но пришлось немного притормозить из-за дождя, который начался внезапно, а теперь лил как из ведра.

Переступив порог квартиры, Мартин услышал телефонный звонок. В голове мелькнула мысль, что если это Франческа, то он не знает, что сказать, он не найдет слов, чтобы говорить с ней, спрашивать, даже начать. Мартин не мог сказать, что она с ним сделала, но знал, что это нечто ужасное.

Он взял телефонную трубку, Послышались короткие сигналы, шесть штук, затем мужской голос:

— Это Финн.

— Да, — сказал Мартин. — Да? — Он забыл, кто такой Финн, а бесстрастный низкий голос не вызывал у него никаких ассоциаций.

— Я подумал, что вы должны были связаться со мной.

Связаться с ним? Ах да… Финн был сыном миссис Финн, а миссис Финн… Мартин удивлялся, что его голос звучит совершенно нормально, ровно.

— Вам сопутствовал успех, не так ли?

— Да. — Кратко и без эмоций.

Мартин начинал привыкать к неблагодарности. Теперь ему было все равно.

— Я пришлю остальное так же, как первую часть, договорились?

— Наличными, — сказал Финн и повесил трубку.

Было всего девять часов. Мартин налил себе еще бренди, но выпить не смог — его тошнило от одного запаха. Может, женщина из соседнего дома лгала? Но зачем, если исключить безумие или беспричинную враждебность? Франческа там не живет и никогда не жила. Но ведь он видел, как она входит в дом… Нет, этого он ни разу не видел. Мартин стал вспоминать всякие мелочи: как она настаивала, что поедет на такси, как отказывалась приглашать его в дом… Где она теперь?

У нее должен быть дом. Она же не явилась к нему, как в сказке — из моря или с другой планеты. Но ведь она его любила?.. У ее лжи должны быть мотивы, и эти мотивы сами по себе не обязательно дурные. Сидя у окна и глядя в ночь, Мартин пытался представить причины ее лжи. Наконец он допил бренди и лег спать. Лондон внизу все так же переливался огнями, словно ничего не случилось.

На следующий день мир переменился. Погода была холодной, сырой и ветреной. Мартин проснулся с неопределенным ощущением несчастья. Через секунду это чувство оформилось в сознание того, что Франческа его обманывала.

Ветер был порывистым и резким. Переходя Арчуэй-роуд, Урбан видел, как вывернулся наизнанку зонтик у кого-то из прохожих. Свет в «Блумерс» горел, хотя не было еще и половины десятого. На двери, с внутренней стороны стекла, висела записка, которой не было на прошлой неделе. «Закрыто до понедельника, 5 марта». Мартин отвернулся. Кейт Росс могла заболеть или взять отпуск. Он вернулся к машине и поехал на работу.

У Кейт должен быть настоящий адрес Франчески. В телефонной книге нашлось не меньше дюжины людей по имени К. Росс, но ни одного в районе Хайгейт, где она жила. По крайней мере, по словам Франчески. Можно ли верить хоть чему-то, что она говорила?

Ее родители жили в Чизуике. Ее девичья фамилия Бланш. Но правда ли это? В Чизуике на улице Барроу-гейтс-гарденс в блоке под названием Петрарх-корт жил некий Э. Бланш. Она говорила, что квартира родителей была в квартале старых особняков. Она говорила, она говорила… Мартин набрал номер, приготовившись услышать, что у собеседника нет дочери и что он никогда не был женат.

Трубку снял мужчина. Судя по голосу, пожилой. Возможно, пенсионер.

— Я пытаюсь найти вашу дочь, Франческу Браун.

Последовала долгая пауза. Затем:

— Я мог бы ответить, что у меня нет дочери.

Мартин не знал, что сказать. Он уже собирался повесить трубку, но старческий голос продолжил, сухо и бесстрастно:

— Я не видел Франческу пять лет, — в трубке послышался надтреснутый смешок. — Она никогда не питала особо нежных чувств к родителям. Бессердечная девчонка. Могу дать вам телефон ее мужа, хотя одному Богу известно, когда она его бросила. Она всех бросает.

Мартин сказал, что ему нужен номер, и записал его.

— Совершенно верно, — сказал мистер Бланш. — Его зовут Рассел Браун, но теперь его нет дома. Он на работе. Кстати, она случайно не бросила и вас тоже, а?

Судя по телефонному номеру, муж жил где-то в Восточном Лондоне, в Илфорде или Стратфорде. Может, Франческа назвала ему адрес на Фортис-Грин-лейн потому, что стеснялась настоящего? Мартин вспомнил язвительный надтреснутый голос: «Одному Богу известно, когда она его бросила. Она всех бросает». В словах мистера Бланша смешались горечь, цинизм и удивление. Впервые за все время Мартин осознал нелепость и унизительность своего положения. Как теперь объяснить родителям, Норману и Эдриану, что он купил Франческе квартиру, а она бросила его, даже не переехав туда? «Она всех бросает…»

Он не мог придумать предлога, чтобы уклониться от ужина с родителями. Мать, потягивая олоросо, сказала, что ждала и Франческу, хотя в этом случае пришлось бы приглашать няню для маленькой девочки. Мистер Урбан стоял с бокалом амонтильядо в руке, облокотившись на каминную полку. Мартин выпил три порции «Тио Пепе», гадая, где теперь может быть Франческа, кто отец Линдси и почему она ему лгала похоже, почти все, что она ему говорила, было неправдой.