Евгения Грановская - Код от чужой жизни

– Ну, вот мы и дома, – с улыбкой сказала она. – Проходите и располагайтесь!

Рита подтолкнула вперед детей, потом вошла сама. Лизка с Лешкой тут же завертели головами, с восхищением глядя на красивую люстру, на вешалку из оленьих рогов, на красивые картинки, развешанные на стенах.

– Четкая у вас квартира, – вежливо похвалила Рита.

– Четкая? – не поняла Нина Ивановна.

– Крутая, – пояснил Лешка.

– Клевая, – нашла нужным добавить Лиза.

Нина Ивановна засмеялась.

– Спасибо за комплимент. Разувайтесь, вешайте куртки и проходите в гостиную!

В гостиной оказалось еще красивее и как-то совсем уж необычно и непривычно для Риты. На стенах – ни одного ковра. Мебели необычно мало: только диван, два кресла, несколько толстых полок с какими-то бесполезными статуэтками. Перед диваном – маленький столик, словно нарочно обшарпанный, а напротив дивана, на стене, огромный черный экран телевизора. Рита такие только в сериалах видела.

И ни тебе комодов, ни тебе серванта, да и ковер под ногами какой-то скучный, без узоров.

– Садитесь, где удобнее, – сказала Нина Ивановна. – А я пойду сделаю чай. Да соображу что-нибудь перекусить.

– Можно я вам помогу? – робко спросила Рита.

Нина Ивановна улыбнулась:

– Конечно. Только зови меня просто Нина. Да, и давай на «ты». Я на работе от этого «выканья» устаю. Договорились?

– Договорились, – сказала Рита.

…На кухне работа нашлась для обеих женщин. Рита нарезала сыр для бутербродов, а Нина заваривала какой-то особенный чай, отвечая на вопросы Риты.

– А муж у вас есть?

– Есть. Гражданский.

– Это как?

– Живем вместе, но не расписаны.

– А где он сейчас?

– В Рейкьявике.

– А это что? – не поняла Рита.

– Рейкьявик-то? – Нина Ивановна улыбнулась. – Город, конечно.

– Далеко от нашего?

– От нашего города?

– Да.

– Очень! Это в Исландии. Знаешь такую страну?

– Конечно. – Рита чуть покраснела и тихо проговорила: – Это… рядом с Америкой, да?

Нина Ивановна засмеялась:

– Не совсем. Но неважно. Знаешь, у меня и у самой в школе по географии был трояк.

Рита закончила с сыром и принялась нарезать ветчину.

– И чем ваш муж там занимается? – спросила она у Нины.

– Он писатель. Только пока не очень известный.

– Вот оно как. Писатель! Повезло вам. – Рита вздохнула. – А мой – просто алкаш.

– Да, – задумчиво проговорила Нина Ивановна, разливая чай по фарфоровым чашкам. – Алкоголь разрушил немало семей.

– А ваш-то не пьет? – поинтересовалась Рита.

– Ну, иногда случается. Любит красное сухое вино. Испанское, итальянское.

– Вы за ним приглядывайте, – назидательно сказала Рита. – С «сухарика»-то все и начинается. Сперва стакан-другой «Арбатского», потом портвешок, а там и до беленькой недалеко. Мой тоже со слабенького начинал. Сперва «Тещин погребок» пил, а потом сам не заметил как на «Дзедулину пляшку» перешел. Знаете такую?

– Э… да. – Нина Ивановна неуверенно улыбнулась. – Слышала.

– Ну, вот, – кивнула Рита, сооружая бутерброды с сыром и ветчиной. – Ну, а с «пляшки» уже перескочил на водяру. У мужиков это быстро.

– Ты его, наверное, ненавидишь?

Рита прервала свое занятие, задумалась, потом покачала головой и сказала:

– Да нет. Как ненавидеть-то? Одиннадцать лет вместе. Плохой был, да свой.

Нина Ивановна понимающе кивнула, хоть было видно, что она не совсем понимает чувства Риты и уж точно их не принимает.

– Ладно, – сказала Нина Ивановна, – теперь ставь тарелки на поднос. Будем пить чай в гостиной.

– Может, не надо? – нахмурилась Рита. – У вас там ковер такой красивый, а мои его хлебными крошками и чаем обгадят.

Но чаевничали все-таки в гостиной. Рита чувствовала себя неловко – ей было стыдно за свои манеры, за то, что дети чавкают, за то, что крошки падают на стол. И в то же время она впервые за долгое время чувствовала себя спокойной и защищенной от невзгод. Горечь из-за потерянных денег почти ушла, тоска по умершей Але тоже почти не давала о себе знать.

– Хорошо у вас тут, – сказала Рита, прихлебывая чай и оглядывая большую комнату.

Здесь не было ни привычного ковра на стене, ни приличной мебели-«стенки». В посудном шкафчике вместо тарелок и чашек были одни только бокалы – узкие, широкие, маленькие, большие, да и те не хрустальные, а из простого стекла. Но смотрелось все равно красиво. (Правда, Рита ума не могла приложить, для чего людям так много бокалов? Разве что на свадьбу, так и свадьбы же не каждый день.)

Что-то мелодично стукнуло за спиной у Риты. Она вздрогнула и завертела головой.

– Ох, матушки! Чего это? – испугалась Рита.

– Что? – не поняла Нина Ивановна.

– Да вот стучит-то!

– А, это. – Нина Ивановна улыбнулась. – Часы. Они отбивают каждый час.

Рита успокоилась и загляделась на часы, изображающие всадника, оседлавшего небольшую лошадку, вставшую на дыбы.

– Красивые, – похвалила Рита. – И мужчина такой важный. Настоящий командир. Дорогие, поди, часы-то?

– Не знаю. Мне от матери достались. А ей – от ее матери.

– Вот оно как. – Рита вздохнула. – Бывает же у людей.

Нина посмотрела на Лизу и Лешку.

– Дети, если вам скучно – бегите в соседнюю комнату, там есть шашки и лото.

Лешка с Лизой переглянулись. Затем соскользнули со стульев и ушли в соседнюю комнату.

– Только дверь за собой прикройте! – сказала им вслед Рита. – Чтоб не мешали людям!

Лешка обернулся, хмыкнул и плотно прикрыл за собой дверь. Рита, робко глядя на Нину Ивановну, отпила чаю.

– Что думаешь делать дальше, Рита? – мягко поинтересовалась та.

– Ну… – Рита пожала плечами. – Хочу устроиться на работу.

– А образование у тебя какое?

Рита слегка стушевалась.

– Так я это… девять классов в школе закончила. А потом еще на швею училась. Только не работала по специальности. У нас в рабпоселке почти сразу цех закрыли.

– Кем же ты тогда работала?

– Много кем. – Рита робко улыбнулась. – Уборщицей. Санитаркой. Дворы мела. Так а че – я ведь никакой черной работы не боюсь. За любую могу взяться. Когда санитаркой в больнице работала – утки за больными выносила. И туалет привокзальный мыла…

– Ладно, не продолжай. – Нина Ивановна задумалась. – Послушай, – сказала она после паузы, – я тут проходила мимо конторы, в которой когда-то работала, и видела объявление. Кажется, им требуется уборщица.

– Я могу! – тут же выпалила Рита, вся подобравшись и с надеждой глядя на Нину Ивановну, словно от той зависела вся ее жизнь.

– Еще поинтересуюсь у своего родственника, – продолжала Нина Ивановна. – Он работает управляющим в кафе. Может, им нужна посудомойка.

– Спасибо! – с чувством сказала Рита.

Нина Ивановна улыбнулась:

– Погоди благодарить. Еще ведь ничего не известно. Ты, главное, не раскисай, все образуется.