Инна Бачинская - Дом с химерами

– Извините, что беспокою. Понимаете, Лариса… умерла. А вы ее знали…

– Как умерла? – вырвалось у меня.

– Катя, мы не могли бы поговорить? Пожалуйста. Если можно, завтра.

– Да, да, пожалуйста… – пробормотала я в недоумении. – Где?

– Вы не могли бы подойти к двенадцати в «Магнолию», что на площади? Я там работаю. Придете?

– Приду, но я, честное слово, не знаю…

– Спасибо, Катя. Буду ждать. До встречи.

– Как вас зовут? – закричала я, но ответом мне была тишина – художник уже отключился.

«Магнолия» – гастроном, он сказал, что работает там… Художник?

– Да скажешь ты наконец, кто это? – возмутилась Галка. Она деловито накрывала на стол.

– Я же сказала! Муж моей одноклассницы, Лариски Куровицкой.

– Что ему надо?

– Он сказал, что она умерла…

– Как умерла? – ахнула Галка. – От чего? Ты садись, садись, Катюша!

– Не знаю… Есть чего-то расхотелось… – Я все еще пребывала в обалдении.

– Вы дружили? А мы по чуть-чуть. И помянуть надо… – Галка достала из холодильника бутылку белого вина.

– Нет, мы просто учились в одном классе… – Я представила себе смеющееся лицо Ларисы, дерзкие голубые глаза, светлые вьющиеся волосы… – Знаешь, Галюсь, она была самая красивая в классе и школе, яркая, ничего не боялась. Прогуливала уроки, грубила учителям. За ней полшколы бегало – и старшеклассники, и курсанты летного. Даже наш учитель физики… Вечно из-за нее кто-то дрался, вечно кто-то поджидал ее после занятий. Не могу поверить… Просто в голове не укладывается…

…Последний раз я видела ее лет восемь назад. Она налетела на меня на площади, потащила в кафе, рассказала, что выходит замуж за известного художника по фамилии Андрейченко. Показывала кольцо. Была такая радостная, шумная, хохотала, спрашивала, с кем я, и я постеснялась сказать, что на днях развелась с Эриком, и соврала, что собираюсь замуж за артиста нашего театра. Сказала и похолодела: а вдруг она начнет выспрашивать, как его зовут, – у нее были самые обширные знакомства. Но она ни о чем не спросила. Потребовала записную книжку, нацарапала номер своего телефона…

– И все?

– И все. Знаешь, Галюсь, за все восемь лет мы ни разу друг дружке не позвонили. И вдруг звонок этого Андрейченко! Какой-то странный вечер, странная история с этим Домом с химерами: привидения, дурацкий поход на чердак, голоса… Как-то все слепилось в кучу… И вдруг Лариска Куровицкая! Как гром среди ясного неба!

– Не очень ясного… – заметила Галка. – Скорее, наоборот. Вечерок, конечно, выдался… Прямо мороз по коже! Пусть земля ей будет пухом. Такая молодая… – Она вздохнула. – Вот так живешь и не знаешь, что с тобой будет через минуту. Не чокаемся!

Мы выпили. Вино было легким, нежным и пахло виноградом. Мы наворачивали за милую душу. Я обычно не ем после шести, но уж очень вечерок выдался неоднозначный.

– Знаешь, а мне этот Глеб понравился, – вдруг сказала Галка. – А Вербицкий вообще! – Она закатила глаза. – Нормальный мужик, а слухи про него – вранье! И красавец из себя. Викинг! Как ты думаешь, Жабик на самом деле видел висельника?

Прыжки мысли, однако.

– Галюсь, о чем ты? Какой висельник! Твой Жабик вернулся теплый из гостей… День рождения отмечал, помнишь? И куда он мог деться, если висел? Не верю. И следов от крюка там не видно. И Вербицкий сказал, что не было висельника.

– По-моему, он на тебя глаз положил.

– Вербицкий?

– Глеб. Но лично я не советую. – Галка вдруг ахает.

– Что? – пугаюсь я.

– Ты сказала Ларисе, что выходишь замуж за актера!

– Ну и что?

– Сегодня ты познакомилась с Глебом, и он актер… И тут же ты узнаешь, что она умерла. Странное совпадение. Судьба!

Бессвязно, но убедительно.

Мы уставились друг на друга, и Галка сказала:

– Верь, не верь, а что-то все-таки есть. Вот ты не смотришь про аномальные явления, а я точно знаю…

– И что это, по-твоему? – перебила я.

– Как что? – Галка даже руками всплеснула от моей тупости. – Знак!

– И что мне с ним делать? – Я оглянулась на темное окно.

– Ждать. Они повторят знак. Если человек не понял с первого раза, они повторяют. До трех раз.

– Кто?

– Они. С той стороны. Видимо, она не может там успокоиться, эта твоя Лариса. Повторят еще раз и объяснят.

– Слушай, может, хватит? И так тошно! Все равно не верю. Давай лучше про любовь, – сказала я и тут же прикусила язык. Для Галки тема любви – это когда про незабвенного Ситникова. Но тут уж говори – не говори… Наверное, он уже на Канарах с молодой женой. До чего же мне паршиво…

– Любовь-морковь, – пробормотала Галка. – Я не верю в любовь.

– Почему?

– По кочану. Ты не веришь в привидения, а я не верю в любовь.

Какова логика, а? Я невольно рассмеялась…

…А мальчики, проводив гостей, задержались на крыльце Дома с химерами. Тьма вокруг стояла кромешная, и окно Глеба на втором этаже светилось как маяк – надежда заблудших мореплавателей.

– Хорошие девчонки, – заметил режиссер, закуривая. – Старые знакомые?

– Да нет, сегодня познакомились, – ответил Глеб. – В кафе.

– Глебыч, может, ко мне сегодня? – сказал Петя. – У меня есть раскладушка. А то на душе как-то неспокойно, ей-богу!

– Спасибо, Петя, не хочу стеснять. Я у себя. Кстати, тут в саду какие-то могилы.

– Могилы?! – воскликнул Жабик и оглянулся на темный сад. – Какие еще могилы? Откуда ты знаешь?

– Случайно заметил, в зарослях.

– А чего ты шлялся по саду? Мало тебе чердака?

– Там яблоки… Думал нарвать, оказалось, зеленые еще. Серые гранитные надгробья лежат в траве, замшелые такие, все в трещинах.

– Висельник, не иначе! – фыркнул режиссер.

– Откуда они там взялись? – Жабик снова оглянулся на сад.

– Господа, у меня идея! – вдруг сказал Вербицкий. – Глебыч, ты тут лопат не видел?

– Виталя, может, не надо? – Жабик выразительно взглянул на Глеба.

– Надо, Петя, надо!

– Не видел. Зачем тебе лопаты? – вступил Глеб.

– Вы со своими дурными разговорами меня достали уже. Пойдем и раскопаем. Я вам докажу! Привидения они тут видели, алконавты гребаные! – Режиссер от возмущения хватил кулаком по двери и зашипел от боли.

– Виталя, давай завтра, – сказал после паузы Глеб, поймав новый выразительный взгляд Жабика.

– Хочу сейчас! Прям сию минуту! И поставим точку в этом гребаном деле. Навсегда. Поняли, слабаки?

Глеб и Петя снова переглянулись.

– Виталя, давай завтра днем, а? Я у Валентины лопаты возьму. Глебыч, ты как?

– Фонари слабоватые, Виталя, лучше днем, – поддержал Жабика Глеб. – Да и лопат нет. Пошли, досидим, а завтра с утречка пораньше и раскопаем.

Петя вдруг издал полузадушенный звук и взмахнул руками.

– Э-э-э… т-т-ам! Там! Смотрит! Глебыч, у тебя! Виталя! – Он тыкал рукой куда-то вверх.