Инна Бачинская - Дом с химерами

– Как-то ты очень спешишь, Коля, – заметил Кузнецов, внимательно рассматривая подчиненного. – Знаешь, в народе говорят: муж и жена – одна сатана?

На другой день Глеб Кочубей начисто забыл о дурацком решении Виталия Вербицкого устроить в саду раскопки. Утро, даже самое хмурое, обладает удивительной особенностью разгонять демонов. Кроме того, было у него чувство, что теперешнее его пристанище временно, что дрогнет стрелка, и компас его судьбы покажет новое направление. Зрело где-то внутри чувство скорых перемен, чувство, что фортуна бросила кости и выпала ему дальняя дорога и счастливая встреча…

Вставать не хотелось, и он лежал в своем провисшем ложе, как в гамаке, слегка покачиваясь и рассматривая трещины на потолке. После вчерашних посиделок голова трещала и мысли расползались, как тараканы. И планов никаких, и смысла нет ни в чем. Ночной голос молчит, и возникает вопрос: а был ли? Или это плод его, Глеба, фантазии, подогретой парами? Голос не голос, но было еще что-то… Он помнил, как юркнул в свою келью и подпер ручку двери спинкой стула. Зачем-то он это проделал! Надо бы вставить замок, да не хочется возиться. Все временно. А с другой стороны – зачем? Входная дверь закрыта на гигантских размеров ключ… Вот он, на столе – Глеб привстал, чтобы убедиться. Ключ был на месте. Так что же это было? Он вспомнил неясный женский силуэт в конце коридора, у серого круглого оконца… Белая горячка? Он дернулся – кровать качнулась и выбросила его вон. Он отодвинул стул и схватил фонарик. Он и сам еще не знал толком, куда собирается бежать с фонариком и что искать. Но лежать больше не мог, мозг требовал немедленного действия.

Он вздрогнул, когда снизу раздались глухие удары и крики. Бросился вниз по визжащей лестнице. Отпер дверь. На крыльце стояла пестрая группка – четверо молодых людей и девушка. Все с лопатами.

– Глебыч, принимай гостей на субботник! Это Ляля Бо! – объявил режиссер. Девушка в красном сарафанчике присела в реверансе. – Это Арик! – Длинный бородач, темноволосый, с неожиданно светлыми глазами, протянул Глебу руку. – Жабика ты знаешь, – продолжал он. – А это наш почетный гость Федор Алексеев из параллельной реальности, философ.

– Добрый день, Глеб. – Федор протянул Глебу руку. Был это молодой человек с приятным лицом и смеющимися глазами. – Очень приятно. Философ – очень громко, всего-навсего скромный препод . Или препфил . Насчет параллельной реальности Виталя снова преувеличивает – так, спорадические выходы в астрал, ничего более. Да и то… все реже. Стареем.

– Куда? – не понял Глеб.

– В астрал. Интересуетесь?

– Вы действительно выходите в астрал? – вмешалась Ляля Бо. – На самом деле? По правде?

– На самом деле, по правде. Выхожу иногда, под настроение.

– Покажете?

– Ну!

– Евстигнеева, не приставай к философу! – попенял ей режиссер.

– Я тоже хочу в астрал!

– Ты чего, мать, совсем с катушек слетела? Какой, к черту, астрал! Федя прикалывается, это юмор такой для продвинутых.

– Скучный ты человек, Виталя, – обиделась Евстигнеева. – Я же понимаю, что юмор! Что я, совсем ку-ку?

– Вы извините, Ляля, я действительно шутил, – сказал Федор.

– Вообще-то я Ирина, – сообщила она.

– Ляля Бо – ваше сценическое имя! – догадался Федор.

Молодые люди заржали.

– Это кликуха такая, – объяснил Арик. – Ну чего ты, Ирка? Мы же любя. Ляля Бо ! Серебряный век! Декаданс! Звучит гордо.

– Как прошла ночь, Глебыч? Что снилось? Голоса были? – деловито спросил режиссер.

– Ничего не было, – ответил тот.

– Виталий сказал, что вы живете здесь один, – сказал Федор Алексеев. – Я читал статью о Доме с химерами…

– Один.

– Насчет дома все правильно, хотя химеры – тю-тю, давно нету. Но зато в наличии привидения, – заметил режиссер. – Ну что, двинули копать?

– Привидения? Я правильно понял? Здесь есть привидения? – спросил Федор.

– Ты понял правильно. Привидений до черта! Да, Глебыч?

Глеб не ответил. Федор переводил взгляд с одного на другого.

– А копать что будем?

– Старые могилы. В саду.

– Зачем?

– Надо же с чего-то начинать, – неопределенно ответил режиссер. – Начнем с могил, потом возьмемся за дом. Я эту… этого… привидения из-под земли достану! – Он потряс в воздухе кулаком. – И поставим точку.

– Ты веришь в привидения?

– Я? По-твоему, я похож на человека, который верит в привидения?

– Не похож. А зачем тогда копать?

– А вдруг!

– Господа, что происходит? – взмолился Федор. – Просветите убогого. Виталий позвонил ни свет ни заря, вытащил сюда, все с лопатами. Могилы в саду, привидения… В чем дело?

– Пошли, поговорим на точке, – сказал режиссер и зашагал через заросли крапивы, кустов ежевики и терна к виднеющимся в углу сада каменным плитам. Остальные потянулись следом. Ляля Бо все время взвизгивала и потирала ужаленные противным растением места. Воронье наверху встретило их оголтелым карканьем.

– Точно крыша поехала, – шепнул Глебу озабоченный Жабик. – При чем тут могилы? Я бы не трогал… Мало ли чего.

Они продрались через тернии и стали полукругом вокруг замшелых и расколотых надгробий. Было их два.

– Интересно, чьи это могилы? – произнес Арик в пространство.

– Могилы нельзя трогать! – громко прошептала Ляля Бо. – А то проклятие падет на голову осквернителей. Непонятно, чьи.

– Наверное, членов семьи Шоберов. Ты статью читала? – спросил Жабик.

– Не читала. А почему здесь?

– Ну, они были немцы и типа протестанты или католики, на нашем кладбище им не в масть, вот их и поклали здесь. Или вовсе самоубийцы.

Ляля Бо ахнула, зажав рот рукой.

– Подождите! – Федор Алексеев нагнулся, рассматривая серую каменную плиту, лежащую на земле. Смахнул рукой сухие ветки и листья – открылись полустертые буквы. – Старец Ваня Золотенький … – принялся разбирать он. – Дальше нечетко… в одна тысяча семьсот двадцать… каком-то, преставился в Бозе… в одна тысяча восемьсот третьем. Да упокоится с миром душа твоя…

– Старец Ваня Золотенький? – с недоумением повторил Жабик. – А Шоберы где?

Никто ему не ответил.

– А это памятник игуменье Ельницкого женского монастыря, матери Феодосии… – продолжил Федор, расчистив плиту рядом.

– Ничего не понимаю! – воскликнул Жабик. – Откуда они тут?

– Здесь неподалеку был когда-то монастырь, я думаю, памятники оттуда, – сказал Федор. – В девятнадцатом году его разорили и кладбище уничтожили. Эти надгробья, наверное, перенесли сюда, чтобы спасти. Возможно, они были спрятаны в земле, а черные археологи раскопали…

– Так это только памятники или… они тоже? – спросила Ляля Бо. – Какой ужас! Бедные!