Наталья Солнцева - Свидание в Хэллоуин

Матвей не сразу нашел ответ. Флэшка неизменно являлась камнем преткновения.

– Ты не допускаешь, что Эльза занималась любительской видеосъемкой и видео на флэшке – плод ее творчества? Богатый любовник мог купить ей видеокамеру, отснятое видео она смотрела в доме баронессы, в своей комнате – там ведь был компьютер?

– Был…

– Вот! А родственники просто понятия не имели об этом ее хобби. У людей бывают причуды, странности… – Он остановился, видя, что Астра его не слушает.

Она замерла, глубоко задумавшись о чем-то. Ее лицо прояснилось, будто на нее снизошло откровение.

– Сон! – наконец воскликнула она. – Мне приснилась Ида Вильгельмовна! Она объяснила, что все дело в Ади !

– Это еще что?

– Зеркало! – выпалила Астра, не отдавая себе отчета, насколько абсурдны ее слова. – Баронессу как звали? Ида! Ади – это Ида наоборот. Зеркальное отражение только на первый взгляд точная копия, а на самом деле оно все искажает. Правая сторона в зеркале выглядит как левая, привычный шрифт следует читать с конца… и вообще, зеркало – это четвертое измерение. Если поставить одно зеркало напротив другого, то образуется туннель, уходящий в бесконечность…

Карелин слушал ее, как умудренный жизненным опытом человек слушает лепет несмышленого ребенка.

– Ади – имя зеркала? – переспросил он. – Того, что ты взяла в спальне хозяйки?

– Ну да! Госпожа Гримм дала мне ключик от шифоньерки, где оно хранилось, не просто так, а с умыслом. Этот ключик она носила на шее не снимая, а потом вдруг подарила мне. День 31 октября накануне праздника Самхейн считается самым благоприятным для обращения к астрологам, магам и гадалкам, потому что это время открытых ворот , когда предсказания самые точные… Баронесса предвидела свою смерть и ночной пожар…

Астра говорила, Матвей ее не перебивал, кивая головой. Пусть выпустит пар. Она основательно проштудировала Интернет на предмет кельтских обычаев, и теперь ее «понесло».

– …поэтому нам необходимо отыскать мужчину, который платил за лечение Эльзы! – заключила она.

Матвею не приходилось слышать более нелепого вывода, но он решил не спорить.

У Астры высокая температура, и ждать от нее здравых рассуждений не стоит. Не сейчас. Она так возбуждена, что, пожалуй, встанет и потащится в Камышин. В ее глазах поблескивают искорки одержимости.

Глория шмыгала носом и комкала в руках носовой платок, любезно предоставленный начальником охраны. В его кабинете она чувствовала себя как на раскаленной сковороде. Секретарша горько сожалела о вылетевших невзначай словах, теряя под взглядом Борисова остатки самообладания. Этот человек напоминал ей крокодила, готового в любой момент проглотить свою добычу.

«Кто меня за язык тянул? – запоздало каялась она. – Говорят же, молчание – золото!»

– Ты что, онемела?

В его тоне звучали нетерпение и угроза. Глория вздрогнула и поспешно залепетала:

– Не помню… ничего не помню… показалось. Вы сами… глядите… разве тут чего разберешь? Расплылось всё…

– Ты не в суде показания даешь, мы просто беседуем… по-дружески.

Секретарша покрылась красными пятнами.

– Я ничего не зна-а-аю, – заплакала она.

«Не беда, – подумал Борисов. – Глория напряжется, сосредоточится и вспомнит все, что желает и не желает. Необходимость – великая вещь. По необходимости можно горы свернуть».

– Кто на фотографии? – спросил он, указывая на экран монитора, повернутый к секретарше.

– Не… не знаю, – пуще прежнего взвыла она. – Мне на секунду показалось, что… что…

– Успокойся. – Борисов подал ей стакан с водой. – На, выпей… да не трясись ты. Что тебе показалось?

– Ну… эта фигура, поворот головы… напомнили мне… одного человека…

– Какого человека? Где ты его видела?

– Давно… в клубе «Гвалес»…

Смутная мысль шевельнулась в уме Борисова. Клуб «Гвалес»… что-то знакомое…

– Юрий Тимофеевич тогда в качестве поощрения преподнес мне билет на ночное шоу тридцать первого октября! Помните? Многие наши ходили, только в «Лунную долину», а в «Гвалес» было всего два билета.

Картина постепенно прояснялась. Конечно же! Два года назад руководство компании решило наградить сотрудников билетами в престижные ночные клубы. «Гвалес» заломил такую цену, что бухгалтерия отдала предпочтение «Лунной долине». Один билет в дорогущий «Гвалес» достался Глории, как личный презент шефа, а второй… кому же?

«Да мне его и дали! – осенило Борисова. – Жена тогда уехала в санаторий пить минеральную воду… Ельцов это знал и предложил развеять скуку в ночном клубе. Хвалил «Гвалес», сунул мне билет, но я так и не пошел никуда. Завалился спать. Неужели два года прошло? Эх, и летит времечко!»

Николай Семенович не выносил подобных развлечений: просидеть ночь в ресторане или в клубе было для него пыткой. Танцевать он не умел, громкая музыка его раздражала…

«Выходит, в «Гвалес» отправилась только Глория», – сообразил он и спросил, указывая на изображение:

– Ты с ним знакома?

– Ну… так… постольку-поскольку… там же была костюмированная вечеринка, все переодетые, в масках. Я нарядилась Летучей мышью. О-о! – простонала секретарша, прижимая к глазам платочек. – В «Гвалесе» я впервые встретилась и познакомилась с Вадимом, он начал за мной ухаживать…

– Он был в костюме Отелло? – улыбнулся, подбадривая ее, Борисов.

Но молодая женщина не оценила юмора.

– Нет, чернокнижника… это он сам сказал.

– Ага! Пособник дьявола, значит…

Глория в тонкости не вдавалась, для нее слово чернокнижник имело иной смысл: человек, имеющий дело с черными книгами. А что за «черные книги», она не задумывалась.

– Там все вырядились колдунами, вампирами и разной нечистью… Если бы не Вадим, я бы ушла – честно признаться, мне было не по себе.

– А этот? – Борисов снова вернул ее к экрану монитора. – Тоже за тобой ухаживал?

– Вадим подвел его ко мне и представил, потом мы перекинулись парой слов… выпили по коктейлю «Кровавая Мери», посидели… он прочитал какие-то жуткие стихи, про ворона… у меня мурашки бегали по коже, пока он оставался за нашим столиком.

– Как Вадим тебе его представил?

– Вороном – по костюму. Потому он и стихи такие читал!

Углубившись в воспоминания двухгодичной давности, Глория перестала плакать, разводы от краски вокруг глаз делали ее похожей на привидение, какими их иногда показывают в фильмах ужасов.

– На той вечеринке все так представлялись, по костюмам, – сказала она, полагая, что Борисов ей не верит. – Я назвалась Летучей мышью, Вадим – Чернокнижником, а тот человек – Вороном. Он был в черной хламиде до пят, расшитой перьями, и в птичьей маске с огромным клювом.