Марина Серова - Экс-баловень судьбы

— Надежда Сергеевна, вы дали мне подробную характеристику Влада Незнамова. Не могли бы вы также охарактеризовать и Анатолия Федотовича? У меня сейчас в разработке находится несколько версий, и, чтобы более конкретно определить для себя, на какой из них нужно сосредоточить главные усилия, я должна иметь более точное представление о том, каким человеком был профессор Разумов, — в этот раз я уже была осторожнее. — Например, насколько он был коммуникабельным, склонным к новым знакомствам? — пыталась я незаметно забросить удочку.

— Толечка был не слишком общительным человеком. Он был очень разборчив в знакомствах, и даже… Вы знаете, я вспоминаю смешной случай. Как-то однажды, еще в молодости, мы ездили отдыхать в Крым. И там, в одном из летних кафе, Толечка встал в очередь за мороженым, а я сидела за столиком. К нему обратились две девушки. Такие загорелые, симпатичные. Что-то спросили, начали заигрывать с ним, кокетничать. Так он, бедный, чуть не бегом убежал из этой очереди, и пришлось нам искать другое кафе. Ох и подтрунивала я потом над ним! Целую неделю, наверное. Испугался девчонок!

Н-да-с… И это — в молодости! Когда все нормальные мужья так и ищут, где бы свернуть «налево», а все нормальные жены закатывают сцены ревности аккурат три раза в день. И эту женщину я пытаюсь подозревать в том, что, прожив со своим необщительным мужем не один десяток лет, она захочет лишить его жизни за роман с одной из коллег? Смех, да и только!

— И потом, — продолжала Надежда Сергеевна, — мы ведь жили очень бедно. Это в последнее время, когда и у Анатолия Федотовича сложилась прочная репутация, появилась возможность дополнительного заработка, мы понемногу начали обрастать… имуществом. А сначала… подумайте сами: оба преподаватели, зарплата одинаково низкая — какая это жизнь? Весь год копим, необходимого себя лишаем, чтобы хоть летом недели на две на юг съездить, совсем уж мхом не обрасти. Толечка всегда очень переживал из-за этого и винил себя. Мол, я, мужчина, не могу обеспечить семье нормальный уровень существования! Я разубеждала его, но он не успокаивался, старался дополнительные часы брать, подрабатывал где только можно было… В общем, если вы говорите об общении, то и возможностей у нас особых не было, и времени, чтобы на тусовки ходить. Общались с коллегами в основном.

«С ними же и романы крутили», — мысленно продолжила я. Ясно: если предполагаемый роман с Зильберг и имел место, Надежда Сергеевна не стала бы воспринимать это как трагедию, даже если бы и узнала о нем.

Результат моей сегодняшней беседы предельно очевиден. У студента мотива нет, у жены нет, а я снова по уши в разочарованиях, предсказанных мне гаданием. Даже узнать, имели ли исследования студентов какое-либо отношение к секте, мне не суждено. Если верить словам Надежды Сергеевны, профессор с Владом занимались в кабинете, присутствовать при занятиях она не могла; и, как человек интеллигентный и деликатный, наверняка не считала возможным вмешиваться в работу своего мужа и его учеников, приставая к ним с расспросами. Не говоря уже о том, что это вряд ли вообще интересовало ее. Ведь муж преподавал не иностранные языки.

Очевидно, наиболее вероятной из всех остается версия милиции — немотивированное хулиганское нападение. Придется мне провести остаток дней своих, перепроверяя на причастность к убийству профессора Разумова всю покровскую шваль! Правда, есть еще квитанция из типографии… Но что может дать мне этот ничего не значащий клочок бумажки, который даже не был спрятан, а так и лежал, доступный всеобщему обозрению, в одном из незапертых ящиков бюро? Какие-нибудь дурацкие методические пособия или задачники… Разве что в большом количестве, судя по сумме. Не мешало бы кое-что уточнить…

— Если я правильно поняла, почти все свое время Анатолий Федотович посвящал работе? — спросила я, исподволь подходя к новой теме.

— О да.

— А скажите, у него были какие-то научные или методические разработки, публикации?

— Конечно, и очень много.

— А в части опубликования: как обычно решались такие вопросы — приходилось ли вам самим оплачивать публикации или финансирование осуществлялось из каких-то других источников?

— Нет, за публикации мы не платили. Да и не смогли бы, с нашими-то доходами. Обычно такие материалы издавались централизованно, часто в сборнике принимали участие несколько авторов, и финансировалось все это по каналам Министерства образования.

— А в последнее время… ваше материальное благосостояние улучшилось… вы не осуществляли каких-то публикаций за свой счет?

— Нет, уверяю вас. Теперь, конечно, мы смогли бы, но в этом совершенно не было необходимости. Работы Анатолия Федотовича с удовольствием брали для публикаций и университетские сборники, и научные журналы, часто его даже специально просили написать статью на ту или иную тему.

— Что ж, спасибо вам большое, Надежда Сергеевна, извините, что отняла у вас столько времени, но вы мне действительно очень помогли.

— Что вы, Танечка, какие извинения, так приятно было пообщаться с вами! Не знаю уж, чем мои рассказы смогли помочь вам, но если это так — я очень рада.

Мы распрощались, и я поехала в типографию на улице Смородиновой, очень довольная, что мне удалось избежать слишком прямых намеков и я не поселила коварных подозрений в сердце женщины, которая с каждым разом все больше мне нравилась и к тому же умела готовить кофе почти так же хорошо, как я.

Прибыв в типографию, я не стала изображать из себя ни выпускницу милицейской школы, ни бомжующего следопыта, а без всяких околичностей сообщила, что я — частный детектив и провожу расследование по факту убийства человека, фамилия которого значится на квитанции по оплате услуг типографии, в которой я сейчас нахожусь.

— Так его убили?! — округлив глаза и раскрыв рот, уставилась на меня крашеная блондинка в секретарской.

— Убили. Могу я поговорить с директором?

— Да, конечно… Сейчас, одну минутку!

Она скрылась за дверью кабинета и довольно скоро пригласила меня войти.

Директором типографии был изможденного вида мужчина неопределенного возраста и с неопределенным цветом волос. Он пригласил меня присесть и попросил разрешения взглянуть на квитанцию.

— Ну да, именно этот заказ. Оплачен больше трех недель назад, все давно отпечатано, и никто не приезжает, чтобы забрать. Мы уже начали беспокоиться, и потом, у нас ведь складские помещения не резиновые! Идут новые заказы, нужно куда-то их складывать, а тут, на тебе — оплатили и пропали. Так вы говорите, что его убили? Очень печально. Но нам-то что делать? У нас заказы…

— Простите, вы не могли бы описать человека, который оплачивал квитанцию? Я должна убедиться, что он и убитый — одно и то же лицо.