Наталья Александрова - Неизвестный шедевр Рембрандта

Это оказался Робинзон Крузо, любимая книга отца.

Книга, которую он часто читал ей на ночь.

Она раскрыла том на середине и попала на тот эпизод, когда Робинзон увидел на песке человеческий след и застыл, пораженный страхом.

В это мгновение где-то в глубине дома часы пробили полночь.

Галина отложила книгу: пора было приступать к осуществлению задуманного.

Она подошла к кровати, подняла одеяло и положила под него диванный валик. Выше края одеяла она пристроила маленькую подушку, уложив на нее моток светлой шерсти, который позаимствовала у Анфисы, аккуратно разложила нитки, как будто это были разметавшиеся по подушке волосы. Затем снова опустила одеяло, взбила подушку, выключила свет и отошла в сторону.

Теперь, при слабом лунном свете, льющемся из окна, казалось, что в кровати кто-то спит.

Не кто-то, а она. Диванный валик вполне можно было принять за тело, светлая шерсть была похожа в темноте на ее волосы.

Галина отошла в дальний конец комнаты, устроилась в кресле, укрывшись пледом, и приготовилась ждать.

В кресле было удобно, и ее постепенно начал одолевать сон.

В какой-то момент она увидела, что в лунном свете, льющемся из окна, возникла высокая фигура. Лунный луч осветил ее – и Галина с изумлением увидела, что незнакомец облачен в рыцарские латы и шлем с опущенным забралом. Он сделал шаг вперед, поднял забрало – и девушка увидела лицо отца…

– Папа, – проговорила она едва слышно. – Ты вернулся? Ты вернулся, чтобы помочь мне?

– Нет, – ответил он еще тише. – Я не смогу тебе ничем помочь. Ты справишься сама.

Он снова отступил к окну, но, прежде чем опустить забрало, проговорил:

– Прощай, прощай, и помни обо мне!

– Я помню, папа… – пробормотала Галина… и проснулась.

В комнате все было по-прежнему, только пятно лунного света на полу немного переместилось.

Галя взглянула на часы, включив подсветку циферблата.

Была половина второго.

«Нельзя спать, – подумала она озабоченно. – Ни в коем случае нельзя спать, это слишком опасно!»

Она сбросила на пол плед, чтобы холод помог ей бороться со сном, подогнула под себя ноги и снова замерла в напряженном ожидании.

Лунное пятно медленно двигалось по полу, приближаясь к кровати.

В доме царила глубокая тишина, изредка нарушаемая чуть слышным поскрипыванием рассохшегося паркета или шорохом сквозняка в занавесках. Гале казалось, что прошло еще полтора или даже два часа, но когда она взглянула на часы – выяснилось, что еще нет двух, значит, прошло чуть больше двадцати минут.

Она обхватила колени и стала вспоминать детские стихи, которые читал ей отец много лет назад. В основном это был Чуковский – «Тараканище», «Федорино горе», «Крокодил»…

Какое-то стихотворение навело ее на показавшуюся важной мысль, но додумать эту мысль до конца она не успела, потому что в комнате раздался едва слышный звук.

Галя замерла, вся обратившись в слух.

Звук повторился – и на этот раз она поняла, что это скрипнула, приоткрываясь, балконная дверь.

В следующую секунду в светлом проеме бесшумно возникла высокая фигура, заслонив собой серебристый свет луны.

На какое-то мгновение Галина решила, что снова заснула и видит фигуру отца.

Она ущипнула себя за ногу. Было больно, из чего Галя сделала вывод, что не спит.

А это значит…

Это значит, что их расчет подтвердился. Мышеловка сработала.

Но торжества Галина не чувствовала – для этого было еще слишком рано. Вместо этого она ощутила нарастающий страх. Не оказаться бы самой в мышеловке!

Ее противник опасен и безжалостен, он ни перед чем не остановится, чтобы добиться своей цели. Он убил уже трех или даже четырех человек – наверное, не своими руками, но своей злой волей, и с каждым новым убийством он становился все опаснее. Теперь только она стоит между ним и его целью…

Галина закусила губу и замерла, чтобы ни одним случайным звуком не выдать свое присутствие.

Темная фигура медленно, словно во сне, переместилась от окна в сторону кровати. Еще немного, еще…

В двух шагах от кровати темная фигура застыла, возможно, злоумышленник услышал какой-то подозрительный звук. Он настороженно огляделся по сторонам.

Галина, кажется, даже перестала дышать.

Человек в темноте снова двинулся вперед.

Вот он склонился над кроватью, затем схватил подушку, положил ее туда, где должна была находиться голова Галины, и придавил ее…

Как было условлено, Галина протянула руку и включила свет.

После царившей в комнате темноты свет люстры показался ей ослепительным, и она на мгновение даже прикрыла глаза, но тотчас же открыла их, чтобы не пропустить развязку.

Возле кровати, закрывая глаза от света, стоял Сергей Михайлович Груздев.

В первый момент на его лице были только страх и удивление, как у большой злобной крысы, загнанной в угол. Потом его глаза привыкли к яркому свету, он разглядел сидящую в кресле Галину, узнал ее…

На смену удивлению и страху пришла ненависть. Лицо Груздева побагровело, перекосилось, он прошипел:

– С-сука! Ч-чертова сука!

С этими словами он схватил первое, что подвернулось под руку, – тяжелую антикварную настольную лампу с бронзовым основанием, – и, рыча, как разъяренный зверь, бросился к Галине, занеся лампу высоко над головой.

Он хотел убить девушку, уже не думая о последствиях, лишь бы выплеснуть переполняющую душу ненависть.

В это же время дверь комнаты распахнулась, и в нее ворвался рослый мужчина в камуфляже – тот охранник, которого нанял Альберт Францевич Стейниц, чтобы оберегать Галину в эти опасные дни. Он бросился к Галине, чтобы защитить ее, – но Груздев был ближе, еще мгновение, и он ударил бы девушку по голове тяжелой лампой… но в это самое мгновение из балконной двери выбежал начальник охраны Ренат, бросился наперерез ему и сбил Груздева с ног.

Груздев пытался вырваться, беспомощно ворочаясь на спине, как перевернутый жук, но Ренат, поставив ему на грудь колено, прижимал его к полу.

– Ты с ума сошел! – шипел Груздев, сверля охранника полным ненависти взглядом. – Это же я, я, твой хозяин! Ты что, козел, не узнал меня? Ты уволен!

– Никакой ты не хозяин, а вор и убийца! – оборвал его Ренат и скрутил руки Груздева веревкой.

– Молодец, вовремя подоспел! – одобрительно проговорил телохранитель Стейница, склонившись над Груздевым.

– А что теперь с этим делать? – с неприязнью проговорил Ренат, пнув Груздева ногой.

– А с ним я разберусь, – раздался в дверях комнаты новый голос, и вошел капитан Ушинский. – У полиции к нему накопилось очень много вопросов – и по поводу смерти банкира Басманова, и по поводу аварии на шоссе, в которой погиб здешний охранник…

– Ничего не докажете! – прошипел Груздев, снизу вверх глядя на капитана. – И вообще, вы не представляете, с кем связались! Вас ждут большие неприятности!..