Марина Белова - Если у вас нету тети...

— Вот и все, что я могу вам сказать, — закончил Панов.

Мы поднялись с дивана.

— Если вам больше нечего сказать, мы пойдем. Нам еще надо заскочить к Ирине Геннадьевне, — как бы невзначай сказала я.

— Ее сегодня нет.

— А что так?

— Вроде заболела. Телефон не отвечает. По дороге домой зайду ее проведаю. Мы с Ириной Геннадьевной в приятельских отношениях, — доложил Панов. — Передать что-нибудь?

— Нет, не надо. До свидания.

Мы вышли в безлюдный коридор. Огромные настенные часы показывали пять минут седьмого, то есть пять минут после окончания рабочего дня. А поскольку основная масса служащих не любила засиживаться подолгу на работе, большая часть кабинетов уже пустовала.

— Надо же, как ветром сдуло, — отметила Алина, заглянув по пути в производственный отдел, в котором уже вовсю орудовала шваброй уборщица.

— И нам пора. Не забывай, у нас тоже есть семьи, дети и мужья, — напомнила я.

— Есть, — тяжело вздохнула Алина.

— Что-то дома случилось? — глядя на неожиданно погрустневшую подругу, поинтересовалась я.

— Я тебе так завидую, — призналась Алина. — Тебя муж ревнует к работе, подругам. А мой…

— Что случилось? Любимая крыса забеременела, и он пропадает в лаборатории, ожидая скорых родов? Или что-то посерьезнее?

— Шутишь? Ты послушай, — Алина смахнула набежавшую слезу и рассказала историю, которая произошла прошлым вечером.

Накануне ей принесли книгу модной американской писательницы Грир Чайлдер «Программа БодиФлекс». Речь в ней шла о том, как достичь совершенных форм, занимаясь физическими упражнениями всего лишь пятнадцать минут в день, а заодно и подтянуть кожу на лице, не прибегая к пластической операции, за счет все тех же упражнений.

Поскольку Алина человек занятой и ей некогда заниматься ежедневной утренней гимнастикой, а попросту говоря, лень, она вспомнила об этих упражнениях вечером за ужином. Благо кое-какие из них можно было делать сидя. Вот она и решила не терять времени зря и совместить ужин с гимнастикой.

Санька к тому времени уже поел и побежал в свою комнату. Вадим заканчивал есть и думал о своих исследованиях. Вспомнив последовательность позиций, Алина приступила к мимическим упражнениям. Сначала она тщательно выдохнула, сильно втянула в себя живот, так сильно, что ребра выступили вперед. Далее ей предстояло широко открыть глаза и посмотреть в потолок, при этом должны были подтянуться мешки под глазами. Алина все это проделала. Затем она вытянула губы трубочкой и подтянула их к носу. И на завершающем этапе высунула, насколько смогла, язык в губы, сложенные в трубочку. Так надо было сидеть восемь счетов. Для эффективности Алина решила посидеть подольше и так увлеклась, что забылась.

Очнулась она, когда услышала всхлипывающий голосок Саньки:

— Мамочка, что с тобой? Тебе плохо?

Не сбрасывая мышечного напряжения, Алина только скосила глаза на сына. Он испуганно жался к дверному косяку и пальцем показывал на ее лицо. Не возвращая челюсть и губы в исходное положение, Алина попробовала спросить:

— Саня, себе сево?

Саня молча протянул ей зеркальце, валявшееся на подоконнике рядом с косметичкой. Увидев свое отражение, она оторопела — захочешь специально скроить такую дебильную рожу, не сможешь.

— Папа, что с мамой? — ребенок в растерянности бросился к отцу.

Вадим перевел задумчивый взгляд с тарелки на Алину, минуту смотрел на нее, а потом спросил:

— Волосы подстригла? Тебе идет, — и опять мысленно вернулся в свою лабораторию, где завтра ему предстояла очередная серия опытов, которая, кто знает, приведет к перевороту в современной микробиологии.

После таких слов Алина сделала для себя неутешительный вывод: Вадим не обращает на нее никакого внимания. А это значит, он ее не любит, и ему все равно, как она выглядит. Она уже месяц ходит лохматая, отращивая волосы для хвоста, к которому можно было бы привязать шиньон, а он, глядя на нее, утверждает, что она подстриглась. Здесь два варианта: или он слепой, или он вообще не видит в ней женщину. Слепым он быть не может никак, потому что каждый день сверлит своим ученым взором микроскоп. Тогда остается второе.

Вечер закончился бурным выяснением отношений с битьем посуды и взаимными упреками. Впрочем, отношения выясняла Алина, и посуду била тоже только она. Санька на это время спрятался у себя в комнате, а Вадим даже не пытался перечить жене — молча дожидался, когда ей надоест буянить.

— Алина, ну что ты так расстраиваешься? Вадим ученый, — попыталась я утешить подругу. — А все ученые немного не в себе. Фу, наоборот, слишком в себе, чтобы замечать, как выглядит жена за ужином.

— А для кого я стараюсь? Кстати, на, попробуй. Для чистоты эксперимента. — Алина достала из сумочки книгу этой американской дамы и протянула ее мне. — Ты даже не представляешь, как она выглядит.

— Конечно, не представляю. Поскольку не то что эту американку не видела, но и ее бестселлер, — ответила я и, чтобы не обижать подругу, спрятала книгу в свою сумку.

Звонок Воронкова застал меня дома. Собственно, я сидела и ждала, когда же он позвонит. Идти в турагентство у меня не было никаких сил, сказывалось сильное психическое напряжение последних дней. Спокойно работать, не зная, где и как наша Степа, я не могла.

В «Гарант» дорога нам с Алиной была заказана. Да и что бы мы там нового узнали? Из всего, что мы там услышали, картинка не складывалась хоть убей. Если бы не смерть Бермудовой и не признание Мухина, я бы скорей подумала, что Настю на тот свет отправила Пескова или, с большой натяжкой, Тушкин.

А Бермудова? Зачем ей нужна была смерть Насти? Сильная волевая женщина должна решать проблемы иным способом, а не так, ударом в висок тем, что попалось под руку. Вспышка злости? Откуда злость к девушке, которая работает в фирме без году неделю?

— Алло. Марина Владимировна? Это Воронков.

— Да, слушаю вас. Новости есть?

— Да. Все подтвердилось: на лопатке отпечатки пальцев Бермудовой и кровь, по группе совпадающая с группой крови жертвы, — не стал мучить меня Воронков.

— Значит, можно считать, что наша Степа невиновна?

— Можно.

— Но как нам теперь ее найти?

— Но ведь ее и так ищут?

— Ищут, но как преступницу.

— Преступников чаще находят, чем без вести пропавших, — обнадежил меня Воронков.

— Нет, Сергей Петрович, я не могу находиться в бездействии. Степа очень ответственный товарищ, она понимает, что мы за нее волнуемся, и должна была дать о себе знать. А раз так, значит, она в беде. Что мне прикажете делать?

— Ждать, Марина Владимировна, ждать. А я дам запрос по области. Вдруг за последние дни находили неопознанные трупы?

— Типун вам на язык! Я думаю дать объявление на телевидении и в газете. У меня и фотография ее есть.