Влада Ольховская - Хороший день, чтобы воскреснуть

Как ей с этим жить? Как с этим вообще можно жить?

– Ты плачешь, – заметила Агния. – Из-за Тани? Ты ведь не о ней думаешь…

– О Тимуре.

– Подозреваю, что придумываешь лишнее, потому что ты склонна всегда винить себя.

Она, конечно, утешала; а Тимур молчал. Это для Лии было важнее всего.

– Вот потому он и не уходит, – прошептала женщина. – Поэтому и появился! Убийц было трое… И один из них – я!

– Тихо ты, – Агния кивнула на соседей по вагону, которые уже начали оборачиваться на них. – Такой вывод ты из всего сделала?

– А какой еще вывод может быть? Тимур хочет, чтобы я была наказана! Я была ему плохой мамой…

– Глупой – да, плохой – нет. Он же на тренера этого тебе указывает!

– А что тренер?

– Действительно, что тренер? – раздраженно закатила глаза ее спутница. – Тебе не приходило в голову, что тренер мог устроить все это, подговорить Сумина и его шавку похитить Тимура?

Такая мысль тоже посещала Лию, но казалась слишком дикой.

– Он не мог…

– Да на раз-два! Если он поступил так с Таней и со многими остальными, понятно, что он за человек! А еще… Вспомни ту видеозапись, что хранил Леденин! В день похищения Тимура мы ведь видели, что кто-то его подманил!

– Нам показалось…

– Ничего нам не показалось! Четко видно, что мальчик на кого-то смотрит в той стороне, а Сумин заходит с другой!

– Может, на Михаила?

– Ага, конечно, и уверенно идет к нему, как к старому знакомому! Ты ведь сама говоришь, что Тимур был очень осторожным. Почему ты отказываешься признавать очевидное? Тимур знал твоего тренера, воспринимал его как хорошего знакомого. Он мог ему довериться!

– Она права, мама, – шепнул Тимур, не поднимая глаз. – Мог…

Они думают, что это так легко – взять и принять… Но ведь это не значит возложить всю вину на Петра Семеновича. Вина распределяется на них двоих.

– Тебе нет смысла больше участвовать в этом, – покачала головой Агния. – Ты сделала все, что могла. Как Ева додумалась отослать нас сюда – мы разберемся потом, может, она и сама скажет. Когда она устает ждать ответ, то дает его сама. А тебе нужно отдохнуть.

– Ты серьезно думаешь, что я смогу?

– Думаю, что постараешься. Заставишь себя, если надо, вспомнишь спортивную дисциплину. Потому что Тимур наверняка бы хотел, чтобы ты оправилась от этого шока и жила дальше!

Но сам Тимур молчал.

– Я должна встретиться с ним, – твердо заявила она.

– Со своим тренером?

– Да.

– Зачем? – поразилась Агния.

– Просто… просто хочу в глаза ему посмотреть.

Лия и сама понимала, что это глупо. Он не раскается, уже ясно! А ей от его равнодушия и уверенности в собственной правоте станет только хуже. И все же она чувствовала, что должна пойти. Какая-то часть ее души никак не могла смириться с тем, что все, услышанное о Петре Семеновиче, – правда. Ей необходимо было увидеть подтверждение.

А вот Агния придерживалась другой точки зрения:

– Это может быть опасно!

– Это не будет опасно. Скажи Даниилу Владиславовичу, чтобы начинал расследование… Или что ты там хочешь делать? Действуй по своей схеме. Я скажу об этом Петру Семеновичу. Он будет знать, что под подозрением. Он мне ничего не сделает.

– Если он способен убить ребенка, страх большего наказания его вряд ли остановит!

– Он не убивал Тимура. Может… только поучаствовал в этом.

Агния была готова спорить, и это чувствовалось. Но не стала. По глазам собеседницы она поняла, что это бесполезно: Лия уже все для себя решила.

Остаток пути они провели в молчании. Агния писала кому-то письма на планшете, Лия рассматривала ребенка, сидящего в кресле напротив. Для всего остального вагона это место пустовало. Но ей было плевать, она даже радовалась тому, что Тимур здесь… и пыталась понять, что скрыто в направленном на нее взгляде.

Они разошлись на вокзале.

– Тебе не нужно идти туда в таком состоянии, – укоризненно посмотрела на нее Агния. – Сколько ты не спала?

– Это неважно.

– Это видно! Хотя бы день подожди, Лия…

– Со мной все будет в порядке.

У подруги был такой вид, словно она собиралась остановить Лию силой. Однако обе они осознавали, что драка на вокзале – последнее, что им нужно.

От вокзала Лия взяла такси. Адрес назвала наобум, а потом только поняла, что угадала. В такое время он не дома, а у себя в офисе. Он не любил там бывать, впрочем… Но сейчас будет, она чувствовала.

Само слово «офис» напрягало Петра Семеновича. Он был из тех, кто по-настоящему жил только на стадионах. Но в этом мире, помимо практики, существует и бумажная волокита. Для этого ему и выделили помещение. Там он встречался со своими подопечными, спонсорами спортивных соревнований, журналистами.

За особые заслуги ему выделили офис на одном из верхних этажей высотного бизнес-центра. Это должно было впечатлить его, но, как признался он сам, не впечатлило. К себе он выставлял такие же требования, как и к своим ученикам: не думал ни о чем, кроме спорта. Но это его больше не извиняло.

Пока машина стояла в пробках, у Лии было время поразмышлять о том, зачем она едет туда. Угадать, как пройдет этот разговор, у нее не получалось, но и плакать больше не хотелось. Нужно просто идти и делать, это правильный путь.

В холле ее встретила секретарь и очень удивилась. Но Лие повезло: у Петра Семеновича не было гостей, он согласился принять ее сразу.

Он сидел за массивным деревянным столом, напротив окна во всю стену, и на этом фоне казался просто темным силуэтом.

– Эмилия, дорогая моя девочка! – он поднялся ей навстречу. – Наконец-то! Неожиданный, но приятный сюрприз!

– О чем вы? – удивилась Лия.

– Твое возвращение в спорт… Ты ведь ради этого пришла? Понятно, почему ты не позвонила мне: такие вещи нужно обсуждать только лично! Я знал, что скоро ты поймешь, что правильно для тебя. Тренировки начнем немедленно, и…

– Я не за тем пришла, – прервала его женщина.

– Я не понимаю…

– Я не собираюсь возвращаться к тренировкам. Я вообще в большой спорт не вернусь, только не после того, что было.

На лице Петра Семеновича отразилось абсолютное изумление: подобные слова казались ему кощунственными. Тренер тяжело опустился на кожаное кресло.

– Ты это точно решила?

– Да.

– Тогда зачем ты пришла? Сказать мне об этом лично? Додумалась!

И вот тут Лия предельно четко осознала, что Елена говорила ей правду. Лицо Петра Семеновича уже начало меняться! На нем появилось холодное, отстраненное даже выражение, какого она прежде не наблюдала. Он смотрел на нее с омерзением и гадливостью, словно перед ним не человек даже, а насекомое.

Тот Петр Семенович, которого она знала и к которому привыкла, не мог обречь Тимура на смерть. А этот, незнакомый и холодный, – мог.