Евгения Михайлова - Во мраке сверкающих звезд

– Помой, – ответил он довольно и томно.

– Игорь, я должна тебе кое-что сказать. Это серьезно.

– Какая-то гадость от этого сыщика?

– Ну, он, конечно, имеет отношение… Беда у нас большая. Убили твоих маму и дедушку. Расстреляли. Они пытались в тот день узнать, с кем ты встречался перед тем, как на тебя напали… Кого-то искали.

Глаза Игоря распахнулись так широко, как будто он пытался рассмотреть эту беду. Карина сжала его руку:

– Что? Что ты чувствуешь? Не молчи!

– Ничего не чувствую. Я не верю. Этого не может быть. Кому они могли помешать? Так вообще не бывает.

– Игорек, о чем ты говоришь… Это случилось.

– Я понял. Сам не знаю, что говорю. Я всю жизнь убегал от мамы. Я никогда не скучал без нее. Ты сказала, что она простудилась и потому не приходит, я поверил. Подумал: ну и хорошо. Придет, начнет говорить, что я сам виноват. Она так всегда. Она всегда хотела сделать из меня кого-то другого. Поэтому я убегал. – Он говорил очень быстро и как-то настойчиво, что ли. – А она, ты говоришь, взяла деда и пошла искать того, кто хотел меня убить? И ее больше нет? А я в школе писал сочинения на тему «Моя мама». Всегда начинал словами: «Моя мама – самая красивая». Ты понимаешь, она их никогда не читала. И уже не прочитает. Вот это ужасно.

Карина больше не могла это выносить и сдерживать слезы. Она закрыла мокрое лицо ладонями. Судьба чудовищно несправедлива к этому вечному ребенку!

– Что происходит? – загремел над ней голос Александра Васильевича. – Карина, вы ему сказали?! Я вам запретил! Полюбуйтесь! У него губы синие. Убирайтесь из палаты и срочно найдите Галину.

Андрей увидел Карину на площадке перед входом в отделение. Она стояла в уголке за дверью, прижавшись спиной к перилам лестницы. И была как натянутая струна. Глаза смятенные, губы искусанные.

– Что? – рванулся к ней Андрей. – Что случилось?

– Нет… – еле проговорила она. – Не то, что вы подумали. Игорь чувствует себя нормально. Мы собирались просить о выписке. Ко мне. Точнее, он чувствовал себя нормально… Я поговорила с Сергеем Кольцовым, он посоветовал ему сказать… О маме и дедушке. Следствие теряет время. Убийцы уходят. Андрей Кириллович, я ничего не сказала Масленникову, но разговор начала, когда он пришел, чтобы помог в случае чего…

– Что все же случилось?

– Я не знаю. Острой реакции не было. Он сначала вообще мне не поверил, что странно, конечно. Потом… Тоже странно. Он сказал, что всегда убегал от матери, что она его не понимала, хотела переделать. Что не скучал, что обрадовался, когда я сказала, что она простудилась и потому не приходит. А потом… Я что-то пропустила. Он так спокойно и в то же время жалобно рассказал, что писал сочинения, которые начинал словами: «Моя мама – самая красивая»… Что она об этом не знала, теперь не узнает, и именно это ему кажется ужасным. И я не выдержала. Заплакала. Не видела ничего. А тут вошел Александр Васильевич. Страшно на меня закричал. Что губы у Игоря синие и чтобы я убиралась. Вот так. Я не знаю, что мне делать.

Карина подошла к Андрею, посмотрела на него с мольбой, но он молча ее отодвинул и пошел, медленно и тяжело, по коридору к палате. Помешкал у двери, потом постучал. Никто не ответил, он заглянул внутрь. Рядом с кроватью Игоря стояла капельница. Александр Васильевич внимательно смотрел Игорю в лицо. Сам Андрей сына не видел из-за широкой спины Галины. Она и оглянулась, тихо и быстро вышла к нему в коридор и прошептала:

– Лучше уходите. И Карина пусть погуляет. Доктор очень злой.

– Одно слово. Как?

– Да ничего. Ну, немножко откинуло его назад… Саша этого всегда пугается, особенно когда сердце. Он не уедет сегодня, пока не успокоится. Вы бы лучше погуляли, отдохнули. Звоните мне, я скажу, когда можно приехать.

Андрей кивнул и направился к выходу. Карина по-прежнему стояла на площадке.

– Надо уходить, – сказал он ей. – Галина сказала, что ничего страшного, просто сдвинулось все… назад, чуть-чуть. Доктор остается, он не в настроении, лучше нам не показываться ему на глаза. Вы оденьтесь, съездим куда-нибудь… Поедим, что ли. Я не знаю. Может, вам лучше домой, отдохнуть? Я отвезу. Я в машине подожду, пока оденетесь.

– У меня больше нет ничего, – сказала Карина. – Я так приехала – в джинсах и майке. Есть еще кеды в палате. И эти балетки купила в соседнем магазине. Мне кажется, в них можно выйти.

– На улице дождь, – заметил Андрей. – Но машину я недалеко поставил.

Он посмотрел на нее профессиональным взглядом оператора, каким оценивал актрису перед съемкой. Что главное, что сильное, что яркое, что нужно схватить объективом… Только сейчас он пытался понять эту женщину и через нее – сложность ситуации. Она очень честная и очень преданная, это он понял давно. Значит, она лучше чувствует, насколько ухудшилось состояние сына. Если она сказала ему, что случилось с матерью и дедом, значит, было надо… Зачем? Сыщики должны искать. Карина должна им помогать, потому что Игорь слушается лишь ее. Это только со стороны кажется, что все наоборот. Игорь что-то вспомнит. Начнется поиск, который упрется в исчезновение Светы. Крайним окажется он, Андрей, скрывающий все даже после того, как его семью стали уничтожать. Ну, начнется так начнется. Ему себя нисколько не жалко. Собаку вот жалко, а себе он давно надоел. Будь что будет. Просто сам каяться не станет. Он уверен, что такие следователи найдут Свету. Конечно, мертвой. И из этого ему никак не выбраться. Ну никак!

– Нормальные балетки, – сказал он.

Карина стояла, худенькая, очень стройная, по-прежнему до предела напряженная. Волосы ее здесь отросли и были уже ниже плеч. Пепельные, прямые, с челкой до тонких бровей. Глаза сухие, горячие, скулы жесткие, рот крепко сжат… На кого она похожа? На Жанну д’Арк, конечно. Ей не будет холодно в балетках. Она готова к костру. Она готова сгореть в огне любви и беды. Такая женщина досталась непутевому Игорьку… Если он выкарабкается сейчас.

Когда они выехали на шоссе, он спросил:

– Так куда едем?

– Не знаю, – она пожала плечами. – Может, мне действительно лучше домой? Поспать, что ли… Хотя я, конечно, не усну. Привыкла калачиком, в ногах. Еды дома нет. А вы куда?

– Собака у меня. На дороге подобрал. Нужно вывести, покормить.

– Можно мне с вами?

– Пожалуйста.

– Как ее зовут? Какая порода?

– Хаски. Алиса. Ее хозяин прикрутил к дереву в лесополосе. Я случайно увидел. Она молчала, даже не лаяла, не выла. Погибла бы.

– Хозяин… Мразь, – беспощадно сказала Карина.

Андрей мельком взглянул на ее лицо. Почти жестокое. Что она скажет, когда узнает всю правду о нем? Наверное, то же, что о хозяине Алисы. Дождаться бы, когда Игорь выздоровеет, а потом… Надо придумать, как избежать гнева и презрения людей. Как не узнать, что они его ненавидят. Как не жить с этим…