Галина Романова - Незнакомка с тысячью лиц

– Утром и вечером, как она на работу и с работы?

– Ну да.

– А еще? Ну, помимо этого, он куда-нибудь ее сопровождал?

– Нет.

– Интересно… – произнес Макаров.

И тут же подумал, что, если Ольга была назначена начальником, это мог быть кто-то из обиженных сотрудников и…

– Ничего интересного, – перебила его мысль Настя. – Куда он еще станет за ней ходить, если она больше никуда не ходила. Только на работу и с работы, как заведенная.

– А в выходные?

– В комнате сидела. На кухню и в комнату, в уборную и в комнату, в душ и в комнату. А че натворила-то, Виталий Сергеевич?

– Пока не знаю, – признался он. – Так что с фотороботом, Настя, поможете?

– Да, – твердо пообещала она. И тут же «порадовала»: – Все придем. Кто чего запомнил. Сообща составим портрет этого упыря…

Полковник, узнав о его инициативе, отреагировал как-то вяло, без энтузиазма:

– Зачем тебе это, Макаров? Доктор сказал, что через пару дней позволит вести допрос, и… Смысла не вижу в фотороботе предполагаемого поджигателя. Что это даст, Макаров?

– Пока не знаю, товарищ полковник. Пока не знаю, но чувствую, что связь какая-то существует. Что-то как-то вяжется одно с другим. Кстати, не пришел ответ на запрос из ее родного города? Мне толком ничего не сказали, когда я связывался.

– Не знаю, – отозвался полковник с раздражением. – Хочешь – позвони Воронину.

– Так я негласно вроде бы, – растерялся Макаров.

– Да где уж теперь негласно, если ты бабий батальон пригласил на составление фоторобота! – упрекнул полковник и прервал связь.

Воронину позвонил, но лучше бы этого не делал. По загадочным ухмылкам и продолжительным паузам понял, что у того есть какая-то информация. И она настолько неприятная, что такой тип, как Воронин, из кожи вон вылезет, но преподнесет ее в еще более невыгодном свете. Только вот для кого?

Ответ Макарову дал с утра полковник, отправив электронное сообщение с просьбой прекратить всяческую инициативу и предупредить желающих составить фоторобот о том, что делать этого не следует.

– Почему, Семен Константинович? – спросил Виталий, не выдержав и позвонив полковнику. – Что-то случилось?

– Случилось, случилось, Макаров, – отозвался не без раздражения полковник.

– Стесняюсь спросить, что именно, – обнаглел он от злости.

– Ответ пришел на запрос по Николаевой. Он многое ставит на свои места. Н-да… Если хочешь подробностей, приезжай в отдел, – смилостивился полковник. – Воронин тебе все объяснит.

Макаров был готов через двадцать минут. Он не стал бриться, он в отпуске. Имеет полное право заявиться в отдел с двухдневной щетиной. Почистил подсохшую грязь на джинсах, натянул толстый свитер с курткой, которая на лопатках так и не просохла с вечера от дождя. И в рекордное время доехал до отдела.

Воронин его ждал. Или просто сделал вид, что не удивился его визиту.

– Кофе будешь? – вместо приветствия спросил он, как только Виталий переступил порог кабинета.

– Буду. А с чем?

– Сухари. – Воронин взял в руки упаковку, близоруко прищурился, читая этикетку. – Горчичные, высший сорт. Устроит?

– Пойдет.

Он сейчас готов был упаковку от сухарей сжевать, лишь бы избавиться от горечи, полосующей желудок. Это он снова натощак выкурил сигарету, идиот! Когда бросит окончательно, интересно? Сколько можно самому себе обещаний давать?

А вот сделает доброе дело для этой нелепой рыжей Ольки Колькиной и тогда бросит курить. Это мелькнуло у него в голове так неожиданно, что он замер посреди кабинета и снова прогнал эту мысль через сознание туда-сюда.

Чего-чего?! Доброе дело? Для кого, для кого?! А что он о ней знает? Воронин вон, того гляди, лопнет от самодовольства, наверняка в рукавах кителя по козырю. Неспроста ни единого вопроса не задал, а сразу угощать принялся. Не по козырю, решил Виталя, присаживаясь за свой стол, – по два!

Воронин сам навел ему кофе, насыпал из пакета сухарей в блюдце. Подал! Небывалые чудеса!

– Чего не спится-то, коллега? – спросил Воронин, усаживаясь с кофе и сухарями за свой стол. Тут же прикрыл рот ладошкой, глянул с фальшивым испугом: – Ой, стой! Попробую угадать!

– Попробуй. – Его кривляния на Макарова никакого впечатления не произвели, он привык к его ужимкам.

– Кто-то донес нашему коллеге, что на мое имя пришел ответ на запрос по нашей рыжей девице. Я угадал, коллега? – При широко улыбающемся рте Воронин веселым не выглядел, глаза его оставались злыми и холодными. – И ты примчался, чтобы полюбопытствовать? И заодно в своем собственном расследовании заполнить бреши, так ведь, коллега?

– Нет никакого расследования, Стас, – сказал ему почти правду Макаров. – Полковник попросил негласно прощупать народец, я выполнил просьбу. Сегодня он дал отбой, за разъяснениями велел обратиться к тебе. Я приехал. Так что…

– Так что?! – вскинулся Воронин с обидой.

– Нет никакого расследования, Стас. За твоей спиной, – добавил он, подумав, что тому это будет приятно.

Воронин еще несколько минут недоверчиво его рассматривал, но потом жажда славы все же победила, и он, приподняв сначала папку с делом, а потом ее швырнув о стол и придавив двумя ладонями, проговорил:

– Все, Макаров, дело раскрыто! Убийца – Николаева.

– Сто процентов?

Виталя вяло жевал горчичный сухарь и старался не щупать свою душу на предмет чувств. Мутно там все было, очень мутно.

– Двести процентов, коллега, – высокопарно заявил Воронин и едва не всверлил оба указательных пальца в папку с делом. – Пришел ответ на запрос, а там такое!..

– Что там такое? – послушно спросил Виталя, прекрасно зная, что именно этого от него ждут.

– Оказывается, наша подозреваемая уже не впервые является фигуранткой злостного убийства! – продолжил ликовать Воронин.

– Точнее?

– Двадцать лет назад, проживая с матерью и отчимом в далеком сибирском городишке, наша Ольга Николаева имела репутацию школьной оторвилы и хулиганки. Силой обладала для своих лет невероятной. Побеждала во всех спортивных соревнованиях, выводя школу на первые места.

– Вот она – педагогическая поэма, – скептически сморщился Макаров. – Школе призы доставались, а Николаевой – дурная репутация! Наверняка какая-то старая грымза на нее клевещет. Если девочка была спортсменкой, она не могла…

– Слушай дальше! – с неудовольствием перебил его Стас. – В семье все было тихо, мирно, пока однажды… Пока однажды ее отчима не нашли заколотым вилами в собственном сарае.

– Опа! И кто же? Приемная дочь его на вилы насадила? В десять лет? – Виталя недоверчиво покрутил головой: – Как-то не верится.

– А почему нет? С такой-то силой? Девка ядра металлические метала, как орешки, а уж острые вилы воткнуть в мужика, который вознамерился тебя изнасиловать… – Воронин заткнулся, будто язык прикусил.