Марина Серова - Уйти, не оставив следов

– Откуда у тебя эти ужасные вещи?

– Наверно, от бабушки Генкиного друга остались. В квартире нашла, одолжила ненадолго, – прошамкала я, репетируя старушечий голос. – Теперь, внученька, бери меня под руку и веди тихонечко старую развалину на кладбище.

Во время похоронной церемонии начался дождь. Мелкие капли с порывами холодного штормового ветра бросало в лица всех присутствующих. Кроме племянника и моложавой соседки на кладбище пришли всего несколько стариков и могильщики. Павел Петрович был прав, уверяя, что друзей молодости осталось мало. А я правильно выбрала маскировку. Никто не обратит внимания на старуху, пришедшую проводить в последний путь приятеля в сопровождении внучки.

Как бы еще с пареньком поговорить.

Неожиданно на помощь пришла Клавдия Антоновна. Кода рабочие сформировали могильный холмик и стали устанавливать венки, она аккуратно обогнула мою громоздкую от обилия тряпок фигуру.

– Простите, вы знакомая Павла Петровича? Позвольте представиться, Клавдия Антоновна, его соседка, мы планировали вскорости пожениться, – ревниво заявила женщина, прикладывая платок к заплаканным глазам.

– Очень приятно, милая, – прошамкала я, – мы с Пашенькой учились вместе, давно, кажется, вечность назад. Были очень дружны, но в последние годы общались только по телефону, меня болезни, знаете ли, одолели. Вот, на кладбище с внучкой еле добрались, – на всякий случай я говорила, мелко подрагивая низко опущенной головой.

– Мы с Александром, племянником Павла Петровича, на машине, хотите, до города подвезем? – любезно предложила соседка.

– А это Сашенька? Не узнала, глаза уже не те. Милая, попросите его подойти ко мне на пару слов. А то земля под нами стремительно превращается в грязь, боюсь поскользнуться здесь, внученька меня не удержит. Скажите, это важно, по поводу наследства.

– Хорошо. – Соседка метнулась к племяннику. И зашептала ему на ухо, указывая на нас с Олей.

А я пробормотала в спину:

– Боюсь, наследничек после услышанного не пожелает везти старушку в своей машине.

– Вы хотели говорить со мной? Разве мы знакомы? – надменно уставился на нас молодой человек.

– Лично, нет, Сашенька. Скажите, вы знаете, кто такие поручители?

– Нет, – неуверенно промямлил племянник.

– Так я поясню. Когда составляется завещание, в нем могут указываться люди, что следят за выполнением воли покойного. Или за тем, чтобы после смерти никто не оскорбил его чести и достоинства.

– Я не понимаю, дядя не оставил завещания.

– Это вы так думаете. Закон признал вас наследником, но полгода еще не прошло. Завещание может появиться, и кто знает, в чью оно будет пользу.

– На что это вы тут сейчас намекаете?! – занервничал, побледнел мальчишка.

– Не намекаю, говорю прямо. Полиция должна продолжать расследование смерти Павла Петровича. Не соглашайтесь на закрытие дела и останетесь наследником.

– А если они никого не найдут?

– Дайте полицейским время, хотя бы полгода. Мы ведь поняли друг друга, Сашенька?

– Да. Конечно. Хорошо.

Молодой человек отошел, утирая со лба то ли пот, то ли капли дождя. Мы развернулись и неспешно стали удаляться с кладбища. Вслед старушке с внучкой уставился растерянным и несчастным взглядом промокший до нитки агент, стоящий у соседнего надгробия.

– Решила устроить скандальчик на похоронах? – ехидно поинтересовалась подруга.

– Понаблюдала за пареньком и поняла, что призывами разбудить дремлющую совесть его не проймешь. А потерять наследство молодой человек боится. Теперь дело точно не закроют. Может, менты найдут доказательства.

– А если нет?

– Пусть они хотя бы анализы проведут, токсикологию. Может, пальчики какие всплывут, может, следы, показания соседей, ну хоть что-нибудь, что позволит нам привязать человека со шрамом к убийству, если это он, конечно.

Домой мы добрались без приключений. Правда, на дорогу ушло много времени и продрогли изрядно, несмотря на обилие теплых тряпок. Хоть агент на кладбище нас и не узнал, пришлось, страхуясь, немного поколесить по городу. Первым делом я с наслаждением избавилась от маскирующего грима, кожа под ним совсем не дышит. И мне начинало казаться, еще немного – и собственное лицо сморщится, как засохшее яблоко. Оля отправилась отогреваться в ванную и, судя по звукам, звонить Майку с детьми.

Я поставила чайник на огонь и заметалась по кухне, размышляя. Расследование Олиного дела зашло в тупик. Шансы на успех, конечно, с самого начала были мизерные. Хакер вряд ли нароет полезные сведения, у него слишком мало исходных данных. Теплилась надежда на помощь Морозова, но пропала со смертью старика. Итак, что мы имеем? Брошка, похоже, стоит гораздо дороже, чем кажется на первый взгляд. И она, очевидно, до революции была в коллекции богатого купца. И, как показывают факты, вещицей действительно интересуются. Кто – мы по-прежнему не знаем. Со смертью искусствоведа тоже ничего не ясно. Я отталкиваюсь от версии, что убили Морозова из-за нас. Мужик в джинсах и со шрамом – самый вероятный подозреваемый. Но почему старик его впустил? Павел Петрович был осторожен до занудства. Значит, знал пришедшего, иначе просто не открыл бы ему дверь. Если Морозов знал парня, может, его и убили по другим причинам? Не из-за броши? Что-то тут не стыкуется.

И еще полиция. Как же не вовремя назначили этого прохвоста Мартынова. Если даже Генка не смог составить мне протекцию, то соваться туда – нарываться на дополнительные неприятности. Мартынов вполне может слежку со своими людьми организовать, с него станется. Только сообразит, что у Евгении Охотниковой имеется личный интерес в расследовании, тут же начнет ставить палки в колеса, мстительный гад. И чего я добьюсь? Еще и от ментов бегать? Но мне очень надо знать, что их эксперты нарыли, иначе никак.

После непродолжительных душевных метаний, рискуя нарваться на Генкин гнев, я набрала телефон Василия. Муромцев вырос в Питере, работал тут много лет, не может быть такого, что не осталось у парня в органах ни одного надежного приятеля.

– Василий, привет.

– О, привет, пропажа. Шеф говорил, ты на моей малой родине, бегаешь по лезвию ножа? – Шутливый тон капитана не скрывал некоторой настороженности. Чувствуется, Генка успел провести политбеседу.

– Скорее по лезвию бритвы, – отшутилась я.

– Опасной?

– Вася, даже не представляешь.

– Шеф прилетел уже, говорил с ним, так что представляю. Женя, мотайте оттуда. Наш общий знакомый опасный человек, и у него хорошие связи и большие возможности.

Это был прямой намек на Мартынова, и я уточнила:

– Возможности только той организации, где «знакомый» начальником служит?

– Женя, по слухам, не только.