Татьяна Коган - Мир, где все наоборот

– Вот козел старый, – не выдержала подруга. – Вали давай отсюда! Не хрен на молоденьких заглядываться!

Царевна согласилась через три недели. Сан Саныч умел убеждать женщин.

Той дикой страсти, какую он испытывал к Тамаре, повторить не удалось. Но Царевной Тубис был однозначно увлечен. Оксана – так ее звали – оказалась самой юной из его подруг. К тому моменту, когда они стали жить вместе, ей только исполнилось девятнадцать. В силу своего возраста, а может, из-за предельно чувствительной натуры Оксана принимала все слишком близко к сердцу, будь то ласка или грубое слово. Иногда Тубису казалось, что он обнимает не живого человека, а пластилиновую фигуру, которой можно придать какую угодно форму. Было в этой покорности свое очарование, редкому мужчине не нравится власть. Но полное повиновение приедается так же скоро, как и вечный бой. Пожалуй, лишь Тамаре удавалось сочетать несочетаемое, соединять воедино противоречия и создавать бесконечно прекрасную гармонию. Но даже к Тамаре Сан Саныч однажды перестал испытывать чувства. Чего уж говорить о Царевне. Она надоела ему спустя два месяца.

Тубис вспомнил, как поведал Оксане о необходимости расстаться. Девушка сидела на кровати, испуганно поджав коленки, и полными слез глазами смотрела на него. Создавалось впечатление, что она не совсем понимает, о чем идет речь. Как будто не человеческий голос звучал поблизости, а откуда-то издалека доносился клекот большой и странной птицы. Сан Саныч тоскливо взирал на это жалкое трясущееся создание, некогда мерещившееся ему величавой Царевной, и чувствовал себя так, словно собирается убить младенца. Тяжело ему дался этот разрыв. Во всех отношениях тяжело.

В день их разлуки произошла страшная неприятность, едва не стоившая Тубису жизни. Будто небо твердо вознамерилось проверить его на прочность и обрушило на него сразу все имевшиеся в закромах испытания. Оживлять в памяти подробности того ужасного дня Сан Саныч не любил. Главное, он успел поблагодарить Оксану за нежную, пусть и короткую любовь. Успел завершить отношения красиво, пусть и поспешно…

До позднего вечера Тубис не терял надежды встретить привлекательную незнакомку, которую он захочет привести в собственный дом. В одном из кинотеатров он почти сделал выбор. Симпатичная, румяная пышечка в модном сиреневом комбинезоне покупала попкорн и минералку. Сан Саныч стоял неподалеку и хорошо рассмотрел женщину. Была она ладная, гладкая, как спелое яблоко. Так и хотелось провести ладонью по ее упругой щеке. Пухлые белые пальчики с идеальным маникюром украшали два золотых колечка и один перстень с крупным фиолетовым камнем. Все-то в ней было гармонично, все со вкусом. Он даже причмокнул от удовольствия. Во взгляде пышечки сквозила неприкрытая радость, абсолютно не замутненное счастье. Тубис даже разволновался, предвкушая, как будет разгадывать причину столь искреннего довольства жизнью. Двинулся к незнакомке, чтобы представиться, но его опередили. Крепенький, курчавый пацаненок лет шести подбежал к матери и обнял ее ногу:

– Мама, ну скорее же, мультик скоро начнется!

Женщина потрепала малыша по светлому загривку (глаза ее засияли еще ярче) и направилась в кинозал, плавно покачивая бедрами. Тубис разочарованно вздохнул ей вслед: внезапное появление ребенка развеяло таинственное очарование незнакомки. Ее секрет оказался до банальности прост – источником света являлось обыкновенное материнство. Какая скука…

Вернулся он домой расстроенный. Анька почувствовала состояние хозяина, стала ластиться и все норовила лизнуть его руку. Он, однако, живо пресек ее инициативу.

– Не лезь, Анька, не до тебя сейчас! – буркнул он. Поднявшись на крыльцо, обернулся. Овчарка сидела внизу у ступенек и в молчаливой скорби взирала на хозяина. Заметив его внимание, собака тихо заскулила, но тут же умолкла, боясь переиграть.

– Чего хнычешь, дурочка? – помягчел Тубис. – Миску неси, жратвы тебе дам.

До самой ночи он ходил по дому, не находя себе места. Сел играть в шахматы, но передумал, еще не сделав первого хода. Пытался смотреть телевизор, но ничего толкового не показывали, – так что и это занятие бросил. Имелась бы сердечная подруга, не возникло бы подобной проблемы. Может, не стоило так перебирать? Маниакальная разборчивость еще никому не упрощала жизнь. Выбрал бы любую девицу, и дело с концом.

Сан Саныч подошел к комоду, выдвинул верхний ящик и достал маленькую прямоугольную коробочку, в которой хранился локон Тамары. После стольких лет он все еще пахнул слабым пряным ароматом. Тубис прикрыл глаза и вдохнул поглубже, в ту же секунду ощутив чье-то незримое присутствие. Образ из прошлого материализовался из воздуха и застыл, паря над полом. Тубис понимал, что это всего лишь игра воображения, и все-таки не спешил открывать глаза, продлевая упоительную иллюзию. Ему даже показалось, что он услышал чье-то тихое дыхание и горестный вздох. Так вздыхала Тамара в последние дни их любви. Наверное, предчувствовала неизбежную разлуку.

Провел пальцем по серому завитку волос, оживляя в памяти ночь перед расставанием. Сан Саныч отрезал локон, когда Тамара спала. А потом задушил ее. Очень быстро. Она даже не успела осознать, что происходит.

Было около четырех утра. Почуяв что-то неладное, тогда еще юная Анька прибежала из кухни, где ночевала, и заскреблась в закрытую дверь комнаты. Хозяин не откликался, и овчарка совсем ополоумела: завыла в голос, не переставая остервенело корябать деревянную преграду. Тубис сидел на кровати рядом с мертвой возлюбленной и не мог пошевелиться. Он будто очутился в тугом, теплом коконе, внутрь которого не проникали ни свет, ни посторонние звуки. И так уютно было в этом сонном оцепенении, так свободно вопреки тесноте. На какой-то миг – а может, на целую вечность – он превратился в существо, доселе не рождавшееся на планете. Все его чувства обострились, мозг заработал быстрее, а где-то пониже лопаток начали пробиваться тонкие, удивительно прочные крылья.

Впоследствии Тубису неоднократно удавалось вызывать это необычное, ни на что не похожее состояние. Со временем он понял его природу и научился извлекать более мощные эмоции, погружаться в них еще глубже. Но тот первый раз запомнился сильнее остальных. Просто потому что был первым.

Тубис очнулся от ужасающего, надрывного воя, раздававшегося за дверью. Встал с кровати и впустил Аньку в комнату. Увидев хозяина живым и здоровым, собака исступленно загавкала, выражая всю силу своей радости. Затем внезапно умолкла, напрягла уши и осторожно приблизилась к кровати. Понюхала неподвижную женскую руку, брезгливо фыркнула и, бросив на хозяина понимающий взгляд, медленно удалилась на кухню.