Лариса Соболева - Портфолио в багровых тонах

Через день Ника приехала в студию с намерением подумать в тишине, дома этого сделать невозможно. Сегодня нет съемок, разве что кто-то вне плана завернет в фотостудию запечатлеть свой облик на долгие годы, а работы полно — отобрать и обработать снимки, из плана она выбилась. А вчерашний день провели в гаданиях — кто и почему, да как эту гниду найти. Не придумали. Нике понадобилась пауза, чтобы в себя прийти — раз, чтобы проанализировать ситуацию — два, она же не дура, должна понять, как выкрутиться им всем. И вместо работы Ника вставила флешку, перенесла снимки из кафе в компьютер. Подперев щеку ладонью, она просматривала кадры, задерживая взгляд на знакомых и пытаясь угадать — кто? Вот солидный мужчина, может он быть маньяком-убийцей? Запросто. Морда самодовольная, наглая, такие все себе позволяют. А если посмотреть на него с другой стороны? Ну, немножко высокого о себе мнения, это еще не преступление, а так… заурядный богач, глотающий таблетки и мечтающий продлить свою жизнь еще лет на сто. А вот Эдик-Эд… И это его фото… И еще он…

— Н-да, есть в тебе, Эдик, нечто от маньяка.

Во всяком случае, Ника поняла, что в нем не нравится ей: неискренность. Он закрыт на все замки и застегнут на все пуговицы, проще — не откровенен. Но разве это повод… Нужны доказательства, а где их добыть — не имела понятия.

— Ника!

Она резко крутанулась в кресле и с изумлением увидела следователя Гранина в нескольких шагах от себя. Опять увлеклась и пропустила вошедшего человека, а если бы это был убийца?

— Вы меня напугали, — выдавила Ника. — Я не слышала, как вошли…

— Вы были слишком увлечены. Можно мне посмотреть то, что вам удалось наснимать в кафе «У Софи»?

— Да, конечно.

Ника придвинула стул, тем самым приглашая его к просмотру. Первые минут десять он ничего не говорил, на втором десятке его вопрос не удивил:

— Как вы попали на место преступления?

Она подробно рассказала, почему очутилась в биллиардной (от скуки туда отправилась, тусовки Ника не любит), кого фотографировала, показала снимки. По его лицу поняла: ацтек в отпаде и данный факт приятен, хотя Гранин не проявлял свои впечатления бурно. Ну и так далее, до того момента, когда вбежала в туалет. На мониторе один за другим мелькали кадры убитой Сони, Тамары, затем и тех, кто примчался на вопли, когда закончилась музыка… Короче, контакт получился, но в самый мирный момент Ника не ожидала вопроса, ради которого он, наверное, и приехал в студию:

— А вы не задумывались, почему так много убийств вокруг вас?

Вон оно что! Да на него табличку надо повесить «Осторожно, подколодный змей». Да с ним расслабляться никак нельзя.

— Я не подхожу на роль роковой женщины, — отбрила Ника, взяв резкий тон. — А то еще чуть-чуть, и вы скажете, что убийца я.

— Не сердитесь, Ника. Просто у меня ощущение, что вам известно чуточку больше, чем вы говорите.

— Докажите! Черт, я так и знала, что вы прицепитесь ко мне!

— Доказать — докажу, только мне бы хотелось без лишних хлопот, затягивающих расследование, услышать все, что известно вам.

Как быть? Глеба сдать — недостойно, она навредила ему достаточно, чтобы ее четвертовать, и уверена: его вины нет. Вот если бы он сам захотел встретиться с ацтеком… но нет, Ника на его месте ни за какие блага не согласилась бы.

— Вы задумались? — перетянул ее внимание на себя Гранин. — Значит, есть что мне сказать. Я жду, Ника.

— Какой вы противный!

О, боже, ацтек умеет смеяться! Смеясь, он достал звонившую трубку и поднес к уху, услышав голос криминалиста, отошел к выходу.

— Иван Николаевич, на скатерти, конечно, не соус. Это кровь. Ирочка только что звонила, говорит, кровь принадлежит убитой.

Он закончил исследование кафе часам к четырем утра. На ребре главного стола, точнее, на скатерти, Игорь заметил красные пятна, похожие на кровь. Похожие! Но это же мог быть и соус с красителями ядовитых оттенков. Скатерть изъяли. Игорь занялся исследованием, выяснив, что это кровь, отправил часть скатерти в лабораторию Ирины. Только что получены результаты.

— Значит… — хотел пуститься в рассуждения Гранин, Игорь прервал:

— Убийца после убийства вернулся в зал и продолжил пить, может, даже есть, там же столько всего было… я слюной давился.

— К счастью, не подавился. Дальше.

— Убийца потянулся за понравившимся кусочком, одежда соприкоснулась со скатертью на изгибе, так он оставил след и не заметил этого. Но, Иван Николаевич, одежда должна быть темных тонов, в противном случае кровь сразу заметили бы.

— Отлично, отлично, — сказал Гранин, Фисенко не разделил его радость:

— Да не радуйтесь. Как мы узнаем, кто стоял на том краю стола?

— Есть одна идея… Встретимся позже, я расскажу. — После переговоров с Фисенко Гранин вызвал Дерезу. — Андрей, задерживай ребят.

Вернувшись на свой стул, он попросил показать кадры зала. К счастью, их было много, так много, что рассматривать каждый не хватило бы времени до позднего вечера. Гранин положил флешку на стол:

— Перебросьте мне все снимки, что были сделаны вами в кафе. Буду премного вам благодарен.

Надутая Ника, записывая снимки, ни словом не обмолвилась с ним, молча отдала ему флешку, не отреагировала, когда он попрощался. Пусть усвоит, что она предпочитает честные игры, а не ловушки. Потом допоздна сидела в студии. Звонила Лидан, Ника что-то плела про занятость… стыдно, но сейчас ни с кем общаться не хотелось. Наконец, уставшая от бессмысленно проведенного дня и тревоги, поселившейся внутри, она попала домой, открыла своим ключом (второй отдала ребятам), вошла в комнату и чуть не упала замертво. Развалившись на диване, смотрел ее крошечный телевизор полицейский с вытянутым, как у лошади, лицом.

— Заходи, заходи, — пригласил ее Дереза.

Лена переоделась в форму медсестры, поправляла шапочку перед маленьким зеркалом на стене, как вдруг влетела коллега:

— Ленка, ты где ходишь? Твой очнулся!

В мгновение ока Лена очутилась у лифта, а он занят. И грузовой занят. Она кинулась к лестнице — каких-то четыре этажа, восемь лестничных пролетов, это же тьфу. У нее длинные ноги, они переступали сразу через три-четыре ступеньки и принесли в отделение за секунды. Пока шла по коридору, отдышалась, открыла дверь реанимации… а там пустая кровать. Лена заметалась по этажу, заглядывая в палаты. Персонал в курсе, что по непонятным причинам она опекает тяжелораненого, поэтому кто-то, догадавшись, кого девушка ищет, подсказал ей:

— Его в шестнадцатую перевели, во втором крыле.

Она сначала чуть-чуть приоткрыла дверь палаты на двоих и заглянула в щель. Он не спал, смотрел в потолок, вторая койка пустовала. Лена тихонько вошла, он перевел на нее взгляд и улыбнулся: