Лариса Соболева - Портфолио в багровых тонах

Валера покосился на единственную купюру в руке Глеба, не взял ее, для начала поинтересовался:

— А это на сколько дней?

— На неделю, — сказал Глеб, положив купюру на стол.

— Шутишь, да? — справедливо возмутился юноша. — Как жить на эти деньги?

— У пенсюков проконсультируйся, они на пять тысяч в месяц живут и не умирают. Мне предстоит долго просидеть в подполье, возможно, очень долго, зарабатывать не смогу, следовательно, твои капризы удовлетворять тоже. Учись выживать, а хочешь тратить — заработай. Холодильник забит, макарон полно, консервы есть — не умрешь. Деньги на проезд и бутерброд в колледже получать будешь регулярно. Поехали, Слава.

— Куда ты? — бросился за ним в прихожую Валера.

— Тебе необязательно знать, — ответил Глеб, надевая кроссовки. — Славка, за мной! Хочу еще в банк заскочить.

— Не доверяешь? — обиделся парнишка.

Глеб только качнул головой со смешком раздражения. Слава — человек более мягкий, он хлопнул паренька по плечу, ободряюще подмигнул и объяснил то, что Валерка имел право знать:

— Глеб тебя же обезопасил. Ты не знаешь полицию, они так запутают, что сам не поймешь, как выложил им информацию. А потом будешь мучиться, винить себя. Меньше знаешь — крепче спишь, понял? Не дуйся, я же рядом, умереть с голоду не дам.

Последнюю фразу он не рискнул сказать громко, прошептал. И рванул за Глебом, который сбегал по лестнице с рюкзаком за плечами. От злости Валера стукнул кулаком о стену да тут же взвыл от боли. Махая рукой, тем самым восстанавливая кровообращение, он вернулся в комнату, а там снова неприятность — купюра на столе. 1000 рэ. На неделю!

— Совести у тебя нет, — произнес Валера упрек, но Глебу было все равно, он же его не слышал. — Привез бы свою Динку сюда — я бы на лестнице подождал! Будто не знаю, чем занимаются наедине с девушкой. И Дина живой осталась бы, и ты сейчас не драпал бы, как последнее трусло. Дурак! А думает, что умный.

Центральный вход в офисное здание из зеркального стекла, стальных конструкций и бетона находился в древнем переулке. Здесь ритм жизни всегда занижен даже в часы пик, всегда здесь тихо и сладко щебечут птички, прячась в густых кронах вековых деревьев. Этот дивный зеленый уголок не напоминает о мегаполисе ничем, разве что количеством этажей одной-единственной высотки среди «сталинок». Но стоит пройти пару кварталов в одну или другую сторону, попадешь в водоворот автомобилей и выхлопных газов, проспектов и людских толп, шума и бессмысленной суеты.

Девушки высыпали из высотки стайкой — прекрасные как звезды, и мужчины, проходившие мимо, замедляли шаг, прекращали важные диалоги. Остановив на юных девах восторженные взгляды, они улыбались, отпускали комплименты, но не пошлости, нет. Внимание сильной половины человечества — своеобразный допинг, повышающий энергетический уровень и самооценку, которая после съемок у Стервы Стервятниковой занижалась до ниже не бывает.

Девчонки пересмеивались, заметно оживившись, неторопливо вышагивали, будто спешить им некуда. Кстати, и некуда. Август — для студентов это время свободы, а девушки в основном студентки и до вечерних съемок отдохнуть успеют. Они присели на парапет, болтая о всякой чепухе. Впрочем, болтовня не несла даже чепухового смысла, так, о чем вспоминалось, о том и говорилось. На самом деле девочки получали свой допинг, поглядывая на респектабельных владык бизнеса, одновременно подмечая: кто и на кого смотрит, каков успех каждой в отдельности.

— Девочки, как вам новенький? — поинтересовалась Соня.

Она отлична восточным колоритом, а ее тело — объемными формами, не соответствующими эталону модели, но таковы вкусы заказчиков. Если учесть, что среди них в основном мужчины — чему ж тут удивляться? Девчонок одно злило неизменно: мужики-дураки первой всегда выбирали Соню, причем самые лучшие (в смысле — богатые), только потом косились в сторону других девушек.

— Ты про Деника? — кинула ей встречный вопрос Тамара.

Рыжая, как лиса, и такая же хитрая, как эта хищная зверушка, Тамара наверняка имела шапку-невидимку. Серьезно: она неожиданно появлялась и так же неожиданно исчезала, ну, а манера легонько кусать подружек по подиуму сделала ее нежеланной в компаниях.

— Он та-акой брутальный… — промурлыкала Соня, посматривая на мужчин, вероятно, прикидывала, кого бы подцепить.

— И тупой, — дополнила Виктория.

Лишь Лену не волновала бизнес-публика, она не подключалась к болтовне, стояла, сложив руки на груди и глядя в сторону, где вообще никого не было. Она и так меланхолического склада, а сегодня мрачная в квадрате. Ни разу не улыбнулась, даже когда ее просили. Удивительно, но Стерва не орала на Лену, как обычно орет на всех подряд, напротив, снимала чаще остальных. Мало того, назначила ей отдельные съемки! Одной! Предложение пробудило черную, как волосы Ленки, зависть! Это значит, Стерва будет делать с ней художественную фотографию для личных целей. Что уж ее устроило в мрачности — неизвестно, но в портфолио Ленки попадут сильные фотки. Справедливости ради надо сказать, что девушка очень и очень индивидуальна. Сочетание коротко стриженных черных волос и «дремлющих» глаз цвета морской волны на европейском лице, оттеняющих смуглую кожу, само по себе притягивало глаз как к чему-то загадочно-неземному, а грусть, исходившая от Лены, усиливала впечатление.

— Леночка, — тронула ее за руку Анжела, — ты чего сегодня такая?

— Какая? — перевела на нее тусклый взгляд та.

— На себя не похожа. Что-нибудь стряслось?

— Голова болит.

Видно же: ничего у нее не болит, но раз ей так хочется — кто бы спорил! В это время к ступенькам подъехал катафалк марки BMV, из него выглянула пачка а ля мастифф, которого никогда не морили голодом, и повелительно крикнула:

— Лена!

Она вздрогнула, следом замерла, потом медленно повернула голову к катафалку. Радости на ее лице не обозначилось хотя бы для вида — это заметили все девушки. А ведь далеко не за каждой приезжает транспорт из разряда люкс, не у каждой есть мастифф с деньгами в лапах, зато каждая хочет иметь его. Тем временем Лена двинулась к машине с большим нежеланием, словно там ее ожидала мерзкая жаба, впрочем, жаба от мастиффа отличается только размером.

— Лен, пока! — крикнула ей Наташка.

Она не обернулась. Лена забралась в салон, дверца захлопнулась — вот и все прощание. BMV зашевелил колесами и бесшумно заскользил по узкой дороге под красноречивую паузу. Молчание, за которым угадывалась неловкость, как будто девушки проникли в чужую тайну, хотя ничего подобного не произошло, прервала Ася:

— Воспитанные люди говорят «до свидания», когда уходят.

— Перестань! — осадила ее Виктория. — С ней что-то творится, ты разве не заметила?