Антон Леонтьев - Связанные одной тайной

— В связи с неявкой трех присяжных заседателей прошу перенести заседание, — произнес холеный седовласый адвокат, обращаясь к облаченному в черную мантию густобровому судье, восседавшему в кресле. — Хотя виноват, Ваша Честь, с учетом невероятного фарса, устроенного государственными обвинителями, невольными участниками коего являемся все мы, ходатайствую о прекращении процесса над моим клиентом в связи с невозможностью его продолжения!

И его клиент, сухощавый мужчина лет сорока с небольшим, одетый в дорогой костюм, закивал головой. Можно было рассмотреть его самодовольную улыбку, а также странно выглядевшую мочку левого уха, явно когда-то поврежденную.

Адвокат, театрально воздев к потолку руки, торжествующе посмотрел в сторону обвинения, представленного облаченными в синие мундиры работниками Московской городской прокуратуры.

Судья повел плечами и обвел взглядом скамью, на которой находился неполный состав присяжных заседателей. Затем заговорил:

— Представитель обвиняемого прав, господа прокуроры. Начало нашего заседания и так задержалось больше чем на сорок минут. Больше ждать не имеет смысла!

Главный обвинитель, старший заместитель прокурора Москвы, полный тип с залысинами и свиными глазками, свистящим шепотом обратился к одному из членов своей команды:

— Радкович, где запасные присяжные?

Денис Радкович, невысокий энергичный блондин лет тридцати, также шепотом ответил:

— Лев Геннадьевич, но вы же сами настояли на том, чтобы их было только два. Как раз двое присяжных не пришли, этими запасными мы их и заменили.

Лев Геннадьевич Смирнов, тряся двойным подбородком, продолжил раздраженно:

— Радкович, дубина стоеросовая, ты что, за идиота меня держишь? Думаешь, я не в курсе того, что здесь только что произошло? Отбор присяжных — твоя прерогатива. Поэтому полную ответственность за прокол несешь именно ты!

Денис ничего не ответил, только иронично поджал губы — спорить со Львом Геннадьевичем не имело смысла и было себе дороже. Не говорить же Смирнову, в самом деле, что он действительно считает его идиотом?

— В таком случае, если сторона обвинения не в состоянии обеспечить своевременное появление присяжных, то… — начал судья. Но Лев Геннадьевич, мгновенно преобразившись, произнес:

— Ваша Честь, в связи с, надо сказать, экстраординарной ситуацией прошу вас о часовом перерыве. Ведь наверняка неспроста трое присяжных не явились на процесс! Ни один из них не отвечает на звонки. Нам необходимо время, чтобы выяснить, в чем дело…

Судья, нахмурившись, посмотрел на наручные часы, откашлялся, важно пошевелил бровями, а потом провозгласил:

— Объявляется перерыв в пятнадцать минут. Если по завершении оного сторона государственного обвинения не будет в состоянии представить нам всех присяжных, то я займусь рассмотрением ходатайства стороны защиты о немедленном роспуске коллегии присяжных!

Как только судья покинул свое кресло и скрылся в смежной комнате, в зале послышался гомон. Лев Геннадьевич весьма визгливым тоном заявил, обращаясь к Денису Радковичу:

— Учти, тебе это даром не пройдет! Я уж позабочусь, чтобы карьеры ты у нас не сделал. Москва, как ни крути, город не такой уж и большой!

Денис, ничего не отвечая, вышел прочь, на ходу вынимая из внутреннего кармана мобильный телефон. Вслед за ним бросилась одна из помощниц прокурора. Лев Геннадьевич, тяжело вздохнув, вытер лоб большим клетчатым платком и уставился на седовласого адвоката, защищавшего обвиняемого.

— Трудности, коллега? — спросил тот участливо. — Ведь будет жаль, если коллегию присяжных распустят, не так ли?

Лев Геннадьевич, смерив его презрительным взглядом, фыркнул:

— Я вам уж точно не коллега. Гусь свинье, как говорится, не товарищ…

— Не знал, что вы столь самокритичны, — немедленно отреагировал адвокат и, ухмыльнувшись, направился к своему подзащитному, оставив Льва Геннадьевича с выпученными глазами.

Еще один помощник прокурора, молодая изящная женщина, с короткими рыжими волосами и в стильных очках, сидевшая рядом и слышавшая колкость адвоката, усмехнулась, что не ускользнуло от ее шефа.

— Мухина, что ты тут расселась, как на именинах? — повысил голос тот. — Иди лучше делом займись. Через десять минут возобновится заседание, и мне нужен чертов присяжный. Живой или мертвый!

— Мертвый, Лев Геннадьевич, нам ни к чему, поэтому постараемся найти живого, — ответила помощник прокурора и поднялась из-за стола. При этом на ее груди, прикрытой блузкой, качнулся на золотой цепочке старинный медальон.

Юрист третьего класса Татьяна Михайловна Мухина направилась к выходу, бросив при этом взор на подсудимого, который, вполуха слушая то, что вещал ему седовласый адвокат, с наглой усмешечкой разглядывал присутствующих.

Словно почувствовав на себе быстрый, но изучающий взгляд рыжеволосой девушки, мужчина обернулся — и на мгновение, всего на мгновение, их глаза встретились.

Татьяна ощутила сердцебиение, несмотря на то, что тщательно готовилась к этому моменту, понимая: на кону стоит слишком многое, чтобы допустить промах. Поэтому она тотчас приняла равнодушный вид, все еще чувствуя, что подсудимый продолжает рассматривать ее. Хорошо, что все это длилось какие-то доли секунды. Затем Мухина вышла из зала судебных заседаний Московского городского суда и оказалась в переполненном журналистами коридоре.

Пробравшись сквозь толпу представителей СМИ, слетевшихся для освещения «процесса десятилетия», как с чьей-то легкой руки окрестили судебное разбирательство, главным обвиняемым в котором был Леонид Григорьевич Чехарский, он же Чех, крупный бизнесмен, практически миллиардер, а по слухам — один из «крестных отцов» столичной мафии, Татьяна заметила Дениса Радковича. Тот вышагивал по соседнему коридору и пытался до кого-то дозвониться по мобильному.

Взгляд… Да, взгляд Чехарского, то есть дяди Лени Чеха, остался прежним — пронзительным, пробирающим до мозга костей, издевательским. Именно так он смотрел на Татьяну в ту ночь, когда убил ее семью. И в то туманное утро, когда намеревался сдать единственную оставшуюся в живых девочку, десятилетнюю дочь его конкурента Михаила Волкова, на руки мерзавцам-педофилам.

Татьяна отогнала от себя мысли о прошлом, одернула мундир, спрятав медальон под блузку, и подошла к Денису.

— Безрезультатно! — воскликнул тот в сердцах. — У одного телефон отключен, а другой не берет трубку. И дома у них тоже никого! У тебя нет номера сотового жены первого и матери второго?

Другая помощница, Верочка, уже вела с кем-то беседу, пытаясь узнать, как найти одного из не явившихся на заседание присяжных.