Антон Леонтьев - Связанные одной тайной

— А у вас губа не дура, — покачала тогда головой девушка.

А Евгений Петрович закудахтал, жалуясь на то, что Чехарский ему недоплачивал, а то, что ему с большим трудом удалось скопить, находится на счетах, к которым бывший финансист, опять же по милости дяди Лени, не имеет больше доступа.

Обведя взором небольшую, однако стильно обставленную квартиру, имевшую даже небольшой садик, в котором росли орхидеи, Таня не удержалась от замечания, что в средствах Евгений Петрович явно не нуждается.

Тот поднялся из кресла и, проковыляв к окну, воскликнул:

— Ах, да что вы знаете о настоящей жизни! Потому что все мы смертны, все спешим и пытаемся получить удовольствие. Но все это суета сует. Да, я работал на преступного авторитета, был причастен к прочим его неблаговидным делам, но теперь…

Слушая разглагольствования собеседника, Татьяна подумала о том, что ей известно про этого типа. И в особенности о его любви к подросткам. Ей стало ужасно противно, ведь она имела дело с мерзавцем и преступником, но иного выхода у нее не было.

Или был?

Получалось так: чтобы покарать дядю Леню, многократно преступавшего закон, она и сама готова преступить оный. Чем же тогда ее отличие от Чехарского или вот от этого грузного, облаченного в пестрый халат мужчины, который стоял у окна и вещал о смысле жизни?

А тот продолжал:

— Но зная, что не все еще потеряно, и я могу исправить зло, творя добро, я решил помочь страждущим. Для этого и только для этого мне и нужно столько денег. Я все продумал: куплю небольшой остров, открою там приют для бездомных подростков и буду помогать им найти свой путь в жизни…

Таню передернуло. Она и думать не желала о том, что именно намеревался творить с нечастными детьми этот субъект, выдававший себя за филантропа. Просто ответила:

— Таких денег у меня нет, могу предложить в два раза меньше…

Названная ею сумма была все равно непосильной. Ведь придется отдать все, что у нее имелось. Но если это позволит засадить дядю Леню за решетку…

Евгений Петрович, смотревший все время в окно, развернулся и заявил:

— Нет. Я же сказал, деньги мне нужны не для себя, а на благое дело. И если вы не в состоянии дать столько, нам не о чем больше говорить.

Выйдя на улицу, Таня увидела там ораву смуглых, облаченных только в шорты ребятишек, игравших в футбол. Затем она подняла глаза вверх и увидела Евгения Петровича, стоящего у окна и жадно наблюдающего за ними.

Поэтому все свои силы она сконцентрировала на другом направлении и на том деле, которое было как раз возбуждено против дяди Лени в Москве. О Евгении Петровиче Татьяна и думать забыла, и вот сейчас прозвучал его звонок…

— Миллион фунтов? — переспросила Таня. — А ключи от квартиры, где деньги лежат, вам не дать?

Евгений Петрович завопил фальцетом:

— Это же во много раз меньше, чем я требовал от вас раньше! И вы были готовы заплатить побольше этого. А сейчас всего миллион!

Услышав посторонние звуки, которые шли из трубки, Таня поинтересовалась:

— Вы где сейчас?

Евгений Петрович быстро ответил:

— В тюрьме. Эти азиаты совсем сбрендили! Подозревают меня в том… в том, что я пытался соблазнить тех милых подростков, о которых заботился и на которых потратил столько денег. Но это все наветы, клевета! Это попытка Чехарского упечь меня в тюрьму! Я здесь не выживу. Тут так ужасно, тут надо спать на полу, тут так плохо пахнет, кормят отвратительно и везде тараканы размером с кулак…

Таня подумала, что вообще-то это именно то место, в котором Евгений Петрович и должен провести остаток своих дней. Но ведь ее цель покарать не этого гадкого растлителя малолетних, а дядю Леню, убившего ее семью! А выходило так, что добраться до мерзавца она могла, только сотрудничая с другим мерзавцем, с этим гадким растлителем малолетних.

Или имелись и другие возможности?

Конечно, имеются. Чехарский сейчас под судом, и, несмотря на все его ухищрения, ему грозит реальный тюремный срок. И в показаниях Евгения Петровича она больше не нуждается.

— Извините, но условия изменились, ваша информация мне больше не требуется, — холодно ответила Таня.

— Не надо мне миллиона! — донесся до нее вопль Евгения Петровича. — Только вытащите меня отсюда! Потому что мой адвокат заодно с полицией, они вымогают деньги, но у меня их нет…

— Ну, раз вымогают деньги, значит, никак не могут работать по указке Чехарского, желающего сгноить вас в азиатской тюрьме, — усмехнувшись, заметила Таня. — Разве это не отличная весть?

Евгений Петрович продолжал что-то вопить, но она, не слушая его, повесила трубку. А затем вообще отключила мобильный. Да, она бросила бывшего финансиста в беде, но угрызений совести совершенно не испытывала. Ибо знала: Евгений Петрович получил по заслугам.

Да и его архив ей теперь не требовался.

Татьяна стала еще раз пролистывать лежавшие перед ней документы. Дядя Леня думает, что сумеет расстроить процесс? Нет, она не даст ему это сделать…

Когда последний присяжный занял свое место, Лев Геннадьевич, лицо которого вытянулось, повернулся к Радковичу, явно желая что-то сказать, но так и не решился. Таня незаметно пожала Денису руку, а тот тихонько произнес:

— Отличная работа!

Девушка повернула голову в сторону стола, за которым сидели дядя Леня Чех и его адвокат. Оба понимали, что их попытка в очередной раз внести хаос в ход процесса не увенчалась успехом, однако виду не подавали.

А каждый из присяжных был доставлен в зал суда двумя профессиональными телохранителями: их услуги Таня оплатила из своего кармана. Одного заседателя пытались было задержать неизвестные в масках, однако бросились наутек, когда сопровождавшие его охранники продемонстрировали, на что способны. К другой присяжной явились прямо на квартиру какие-то люди, представившиеся работниками прокуратуры, но и тут нанятые секьюрити оказались на высоте — сумели выяснить, что эти типы самозванцы, и те немедленно ретировались. Наконец, автомобиль третьего от самого дома вел черный джип, пытавшийся спровоцировать ДТП, однако сидевший за рулем машины присяжного телохранитель оторвался от преследования и доставил своего подопечного в зал суда вовремя.

— С вами все в порядке, Лев Геннадьевич? — вроде бы участливо, но с ехидцей спросил Денис у заместителя прокурора, глядя на его кислую физиономию.

— Изжога опять, — пробурчал толстяк.

Таня покосилась на сидевшую подле Смирнова Верочку — та покрылась пурпурными пятнами и, кажется, чувствовала себя не в своей тарелке. Девушка быстро вынула из стоявшего у ее ног портфеля таблетку, бросила ее в бокал с водой, которая немедленно вспенилась, а затем подала средство от изжоги своему шефу.