Наталья Александрова - Чемоданчик Пандоры

С тех пор прошло уже десять лет. К Валентину привыкли все в окружении Ларисы Ивановны, как привыкают к предмету мебели или домашнему животному. Даже мужа он перестал раздражать – Виктор Андреевич смотрел сквозь него, совершенно не замечая. Отношения с Ларисой оставались платоническими и романтичными – дама сердца объяснила Валентину раз и навсегда, что изменять мужу не станет ни при каких обстоятельствах, чем еще больше покорила своего пламенного воздыхателя. Лариса за эти десять лет не только не постарела – наоборот, она стала еще красивее за счет хорошо оплачиваемой работы косметологов, визажистов и парикмахеров. Сам же Валентин Марленович очень сдал, постарел и сник. Если вначале их знакомства ему было едва за тридцать, то теперь уже перевалило за сорок, а в этом возрасте неухоженные, нездоровые холостяки очень быстро старятся. В личной жизни его ничего не изменилось, да он и не собирался ничего менять, он был доволен тем, что может почти ежедневно лицезреть предмет своего обожания.

И однажды случилось неожиданное.

Он застал Ларису заплаканной, с красными, припухшими глазами. Это было невероятно – она так следила за собой, показаться хотя бы одному человеку ненакрашенной было для нее просто невозможно! Но он по-прежнему был в нее влюблен, и в таком виде Лариса показалась ему еще прекраснее.

– Что с тобой, моя радость? – спросил взволнованным голосом неисправимый романтик.

И Лариса поведала ему душещипательную историю.

Давным-давно, еще до знакомства с Валентином, она любила некоего молодого человека. Ему пришлось отправиться в горячую точку, где он и пропал без вести. Однако прежде чем исчезнуть, он написал ей массу писем – страстных, горячих, полных признаний. Эти письма Лариса всегда бережно хранила, всюду возила их с собой в маленьком чемоданчике. Но вот теперь этот человек снова появился, а она уже замужем и не может ничего изменить в своей жизни. А до мужа дошли какие-то слухи, и он стал очень подозрителен.

– Я не могу уничтожить эти письма, – простонала Лариса, ломая руки, – они слишком дороги мне! Но не могу и оставить их дома, потому что их может найти Виктор! Что делать, что делать!

Валентин Марленович хотел уже предложить спрятать эти письма у себя, но Лариса не дала ему сказать ни слова.

– Вот что, – решительно заявила она, вытирая слезы. – Ты готов оказать мне маленькую услугу?

Валентин хотел сказать, что если отдать за нее жизнь – это маленькая услуга, то он готов, но слова застряли в горле, и он просто кивнул.

– Отлично! – воскликнула Лариса. – Тогда ты возьмешь этот чемоданчик, чемоданчик с письмами, и отвезешь по одному адресу. Там тебя встретит девушка, ее зовут Катя. Ты скажешь ей пароль, она ответит и возьмет у тебя чемоданчик. Это очень надежная девушка, я ей доверяю, как… как тебе. Только помни – эти письма мне очень, очень дороги! Ты должен их доставить быстро и передать Кате из рук в руки!

– Ты могла бы этого не говорить, – ответил Валентин с церемонностью английского лорда.

Лариса вынесла ему чемоданчик, назвала пароль и адрес и велела поторопиться.

Валентин торопился, но его старая «пятерка» заглохла, и все кончилось в маршрутном такси неподалеку от больницы.

И вот теперь он стоял, прижимая к щеке телефонную трубку, и медленно прозревал. Собственно, что-то началось еще вчера. После удара об железную стойку в его голове что-то сместилось. У одних людей таким ударом отбивает последние остатки разума, у Валентина же отбило романтические наклонности. С него свалились розовые очки, сквозь которые он всю жизнь смотрел на реальность и людей, в особенности же – на предмет своей неземной любви. И поэтому сейчас, во время телефонного разговора, он не пропустил мимо ушей слова Ларисы.

Самое главное – та интонация, с которой она говорила… презрительная, издевательская! «Не девятнадцатый век на дворе»… «Кто сейчас пишет письма»…

Она считала его выжившим из ума кретином, не знающим жизни, инфантильным и недалеким, и использовала его для мелких и постоянных поручений! А вчера втянула его в преступление!

Она сказала, что в чемодане были деньги, большие деньги. Значит, она ему наврала, использовала его, чтобы передать сообщнице украденное у мужа. Что деньги краденые, было ясно из того, какой хитрой ложью она все это обставила, а что украдены они именно у мужа, Валентин понял каким-то неожиданно прорезавшимся у него шестым чувством.

– Ну-ка, давай трубку, – проговорила медсестра, – что стоишь, как телеграфный столб? Сказал же – недолго, а сам полчаса проторчал!

Она отняла у него телефон и проводила в палату. Валентин Марленович не сопротивлялся, он послушно шел, мучительно переваривая свое ужасное открытие, крах своей великой любви.

Через час та же сестра вошла в палату и удивленно спросила:

– Это ведь ты – Кулик?

Валентин Марленович угрюмо кивнул.

– Собирайся, в отдельную палату пойдешь! В коммерческую! Заплатил за тебя кто-то… видно, родственники у тебя есть богатые… в третий номер!

Никаких родственников у Кулика не было, и он сразу же понял, что заплатила за него Лариса. Значит, она решила, что он еще может быть ей полезен, что его еще можно использовать! Но он больше не будет послушным орудием в ее руках, не будет предметом для насмешек! Валентин Марленович лежал, уставившись в потолок, и мучительно переживал утрату иллюзий. Вдруг в его горестные раздумья ворвался посторонний неприязненный голос:

– И тут все только для богатых!

Кулик удивленно повернулся и увидел мужчину примерно своих лет, который буравил его мрачным взглядом.

– Вы мне? – удивленно переспросил Валентин.

– Нет, это я так, никому! – проговорил незнакомец. – Даже в больнице бедного человека унизят, а богатому все! Вот за что это тебе отдельная палата положена? Чем ты таким лучше меня?

– Да не хочу я в эту отдельную палату! – отмахнулся Кулик. – Мне и здесь хорошо! Хотите – занимайте ее! Все равно уже оплачено!

– А вот и займу! – мрачно заявил мужчина. – Думаешь, откажусь? Унизить меня хочешь? А я вот пойду и займу эту палату, потому как имею полное право!

– Да занимайте вы ради бога, – отмахнулся Валентин Марленович, – говорю же, мне здесь лучше!

Мужчина недоверчиво покосился на Кулика, торопливо собрал вещи и припустил к выходу, пока странный человек не передумал. Возле дверей он еще что-то неприязненно пробормотал.

Валентин Марленович лежал, обдумывая свою бесполезно прожитую жизнь. Он не заметил, как пробежало утро, смолкли голоса и постоянные больничные шумы – наступил тихий час. Вдруг из коридора донеслись взволнованные, озабоченные голоса. Его охватило странное беспокойство. Он встал, бесшумно подошел к двери палаты, выглянул в коридор. Мимо шли две молодые медсестры.