Татьяна Гармаш-Роффе - Легкое дыхание лжи

– Записывай, – Алексей принялся диктовать.

– Ага… Жажду узнать подробности, но сначала отправлю людей в ангар. Жди, перезвоню.

Через две минуты Громов был снова на связи.

Алексей рассказывал и слышал, как дружбан, не желая терять время, чистит зубы, спускает воду в туалете; как вскипел чайник и звякнула ложка об чашку… При этом слушал Серега сосредоточенно, о чем свидетельствовали его уточняющие вопросы.

– Ты там оставайся на месте, пока наряд не приедет, – произнес Громов, выслушав до конца. – Дашь показания, как положено. А я сейчас за девицей Пилипкиной пошлю кого-нибудь, раз сама явиться к нам не желает. Роман там, на даче, с ней?

– Ну да.

– Я парня твоего прихвачу, уж не обессудь, друже. Да и сестричку двоюродную заодно. Снимем со всех показания и дело закроем. Адрес дачи знаешь?

– Нет. Только примерное местоположение.

– А фамилию Насти?.. Ладно, не проблема, это мы вмиг установим. Не клади трубку, я распоряжусь.

Алексей не успел возразить насчет Романа – да и сообразить не успел, что для него будет лучше в сложившейся ситуации. Пока он взвешивал все «за» и «против», Громов уже вернулся к телефону.

– Надеюсь, Кис, у тебя хватит ума сына не предупреждать?

Алексей понимал: Роман сочтет его предателем. Парень влюблен, и никакому резону сердце не внемлет (или как там сказал мудрец [4]). Но на то и существует неблагодарная работа родителя, чтобы оберегать детей от них самих.

– Чего молчишь, Кис? Я неправильно выразился, наверное, надо было сказать не ума , а стойкости, да?

Серега иногда отличался необыкновенной тонкостью.

– Неважно, я тебя понял. Я не стану предупреждать Романа. Он влюблен и может сбежать с Милой, если она его подобьет. А я хочу, чтобы с него поскорее сняли подозрения в преступлении, которого он не совершал.

– Вот-вот, – поддакнул Серега. – К тому же у нас на Петровке детки будут в безопасности. А то не ровен час Коля решит, что пора наконец избавиться и от девицы… Она опасная свидетельница, она его видела, может пальчиком ткнуть на опознании. Сказать по правде, я даже не понимаю, почему он до сих пор этого не сделал, раз деньги уже у него, а он сам еще в Москве околачивается. Тем более что он отлично знает, где Мила прячется… По всей видимости, он по каким-то причинам не хотел осложнять ситуацию. Может, из-за ее отца, Пипкина? У того руки длиннее, чем у полиции. И, главное, разбираться он будет без протоколов и адвокатов.

– Еще немного, и я поблагодарю Пилипкина за бандитское прошлое. Ведь с Милой мой сын…

– Боюсь, рано радоваться, Леха. Извини, что я так в лоб, мои дипломатические таланты просыпаются только к одиннадцатичасовой летучке, но, если вдуматься, сейчас для Коли ситуация в корне изменилась… Начиная с того момента, как ты застукал его в ангаре и нашел мертвого Никиту. На это Коля явно не рассчитывал, полагая, что вывезет труп тихой сапой и спрячет. Не вышло, ты ему помешал, и все для него сильно осложнилось. До сих пор он был какой-то безликий Коля, свистнувший бабки у Милы, которая сама их свистнула у папаши. Кто он такой, знал Никита – но Никита мертв. Мила видела его в лицо, и все. Еще не факт, с точки зрения Коли, что она захочет связываться с полицией и давать против него хоть какие-то показания. Как там сказал ему Никита? «Не настучит, у самой рыльце в пушку» – как-то так?

– Да, вроде бы, со слов Романа… Я думаю, что Коля до сих пор не опасался Милу еще по одной причине: он не только знал, что сама девушка в полицию не торопится, но и что полиция считает ее мертвой и ищет по моргам. При этом на подозрении Роман, на поиски которого полиция бросила все силы. А Коли в этой схеме вообще не существует.

– Согласен, он вполне мог быть в курсе по своим полицейским каналам. Лучшего отвлекающего маневра и желать невозможно, здесь Коле повезло. Да только теперь ситуация изменилась: Коля явился миру убийцей, – продолжал развивать мысль Серега. – По-прежнему смутным, безликим, но! – но именно в этом пункте существование свидетельницы, способной его описать, становится особенно опасным. Даже если Мила сама не захочет обращаться в полицию, полиция не преминет обратиться к ней. Не удивлюсь, если Коля прямо сейчас рванет на дачу к двоюродной, как ее…

– Там не только Мила, там еще Роман и Настя!

– Полагаешь, для него это препятствие? Он вооружен, никто и не пикнет. Он Людмилу Пилипкину спокойно за ручку уведет.

– Ты Романа не знаешь… Он не позволит… Он будет Милу защищать… – произнес Алексей, чувствуя, как у него что-то сместилось в грудной клетке.

– Коля тоже Романа не знает. Зато как полицейский он знает силу убеждения пистолета и привык на нее полагаться.

– Ты считаешь, он может открыть стрельбу? Это невозможно, там соседские участки рядом!

– А если у него глушитель?

– Одним выстрелом троих не убить, кто-то закричит, поднимется шум… Нет, Серег, на такое он не пойдет, ему ведь потом ни за что не выехать из страны! На него начнут настоящую охоту, он не может этого не понимать!

– Как ты любишь говорить, это если он умный… – задумчиво проговорил Громов. – А если дурак, то уверен, что никто не догадывается, кто он и где его искать… И, кстати, так-таки прав: мы пока не догадываемся… Но установим. Номер мобильного Никиты есть, у оператора распечатку звонков добудем, Колю вычислим и начнем отлов. У нас теперь все по закону, Кис, так что придется сначала одобрение прокуратуры получить, но я знаю, с кем там переговорить, чтобы дело не затормозилось…

– У меня есть кое-какие соображения, я тебе их на телефон скину потом… Серега, может, засаду на даче устроить?

– Ты телепатируешь, Кис, я как раз об этом думаю. Сейчас распоряжусь. Ты только не дергайся, слышь? И сыну ничего не говори. Это вообще лишь предположение, что Коля едет за Милой, я ничего не утверждаю, это гипотеза, слышь? Но даже если так, то наша машина доберется до места раньше Коли. Сколько времени прошло с момента, когда он дал деру?

– Минут десять-пятнадцать.

– Это хорошо, мы его опередим.

– Адрес дачи уже выяснили?

– Вот-вот будет.

– Установи периметр по мобильному Романа. У вас ведь есть программа геолокализации?

– Диктуй.

Громов отключился – помчался раздавать указы и приказы.

Алексей остался в пустом сумрачном ангаре, наедине с самим собой и остывшим трупом Никиты, но мысли его были с сыном. То, что неприятно сместилось у него в груди, так и не встало на место, и там образовалась ноющая пустота.

Он знал, что нельзя звонить Роману. Это было бы во всех отношениях неправильно. Но страх за него был невыносим. Так и хотелось сказать: Ромка, беги оттуда! Только без Милы он никуда не побежит. А если с Милой – тогда Кис сорвет всю операцию Громова.