Инна Бачинская - Девушка сбитого летчика

Савелий и капитан недоуменно переглянулись.

– Сдаетесь?

– Принцем? – неуверенно предположил Савелий.

Федор рассмеялся.

– Кстати, о принцах. Господа, предлагаю вашему вниманию маленький смысловой тест: что такое, по-вашему, «алгоритм Золушки»?

– Идиотский тест, – сказал Коля и потянулся за бутылкой. – Хреновина какая-то! Несочетаемая по смыслу.

– Ну… так сразу… – озадачился Савелий. – Наверное, это про то, что каждая девушка – Золушка и когда-нибудь встретит своего принца?

– Алгоритм при чем? – спросил Коля.

– В смысле, не размениваться, а ждать. Вроде как заданная установка. Инструкция.

– Ждать… – проворчал Коля. – С таким алгоритмом всю жизнь прокукуешь в девках. А инструкция хороша для сборки мебели. Сам придумал, философ?

– Куда мне! – махнул рукой Федор. – Мне бы не достало воображения. Девушки придумали. Так будет называться их новый сценарий.

– Девушки? Тогда ладно, сойдет, тем более я это… эти сериалы все равно не смотрю.

– Я смотрю иногда, – сказал Савелий. – Попадаются ничего, только очень длинные.

– И кем же он оказался в результате? – перебил Савелия капитан.

– Кто? – спросил Савелий.

– Круизер! Федор, что по Круизеру?

– А пошевелить полушариями?

– Чемпионом мира? – предположил Савелий.

– А помимо чемпиона?

– Он действительно чемпион мира? – удивился Савелий.

– Не исключено. Но не суть на данный момент. Сдаетесь?

– А можно наводку? – спросил капитан.

– Ладно, даю наводку. Он был… – Федор сделал паузу. – Соседом фальшивого Николеньки Биллера.

– Соседом? – задумался капитан. – Ты же говорил, его зовут Валерий Кот!

– Сейчас Валерий Кот, раньше… Савелий? Сдаешься?

– Раньше? Сейчас Валерий Кот, раньше… Неужели Николенька Биллер? – ахнул впечатлительный Савелий. – Настоящий? Не может быть! Ты уверен, Федя?

– Уверен, Савелий. Амалия Биллер – его тетя. Я лично видел ее портрет у него дома. Согласись, если бы она не была его тетей, стал бы он держать ее портрет на стене? Я тоже сначала… сомневался, но потом поверил – уж очень история фантастическая посреди нашей суровой реальности. Это он бросил медальон «Дрезденское сердце» близнецам в почтовый ящик, это он носил в детстве бабочку. Говорит, всегда ее терпеть не мог.

– Но это же… – лепетал потрясенный Савелий. – Это же…

– Согласен, Савелий. Чудеса, оказывается, еще случаются. И твоя Анна Ломакина, за которую ты так беспокоился, пристроена… можно сказать. Кстати, зеленый алмаз оказался вовсе не алмазом, а просто камешком.

– Но он же… Круизер! – расстроился Савелий. – Вы думаете, это подходяшая партия для порядочной девушки?

– Не только Круизер, Савелий. Он в некотором смысле мой коллега – учитель истории. Сделал над собой усилие, достал из шкафа костюм и галстук бабочку и уже две недели работает в городском лицее, где его тетя Амалия много лет была директрисой. У них с Анной много общего – и Амалия, и детство… им есть что вспомнить. А то, что он хулиган, твоей Анне только на пользу, а то она слишком… как бы тебе подоходчивее? Рисует зайчиков и белочек… вся там, как в скорлупе. Любовь, опять-таки, со счетов не скинешь – любят и круизеров. А может, наоборот: как не полюбить круизера? Особенно если судьба сталкивает вас нос к носу в новогоднюю ночь!

А посему, господа, предлагаю тост за любовь! Мужчины пьют стоя!

Тост протеста не вызвал, и они выпили. Стоя…

…Начало февраля порадовало теплом. Или огорчило. Снег растаял, сизое облачное небо прижалось к земле, и южный ветерок принес запах растаявшей земли и озона. Над ледяной рекой заклубился низкий туманец, длинные пляжи и заросли кустов на той стороне лишь слабо угадывались. Мир погрузился в лиловые сумерки, звуки замерли, и лишь хрипло вскрикивали в верхушках вязов унылые вороны. Народа в парке было немного…

Мы с Баськой сидели в маленьком парковом кафе, пустом, где пахло кофе и ванилью.

– Как поживает Валера Биллер? – спросила Баська. – Выяснили отношения?

Я пожала плечами и рассмеялась:

– Выяснили. Он помнит, как я его укусила, представляешь? Во память!

– Представляю. А я заканчиваю ремонт… – Баська просияла. – Ванная… просто картинка!

– А эти козлы сверху, которые протекают? Ты с ними поговорила?

Баська вдруг покраснела, отвела взгляд, загадочно улыбнулась.

– Поговорила. Знаешь, они… он не виноват, квартира стояла закрытая почти два года. Теперь все в порядке.

– «Он»? Кто это «он»?

– Женя… – говорит Баська, улыбаясь во весь рот. – Помнишь, я тебе говорила, что мы застряли в лифе и я расплакалась… помнишь?

– Помню. Строитель, который сделал ремонт. Его зовут Женя?

– Ну да, Женя. Евгений. Он еще читал мне стихи… в лифте.

– Стихи? – изумилась я. – Про стихи ты не говорила!

– Разве? – слегка смутилась Баська. – Неужели не говорила? Не может быть!

– Не говорила. Какие стихи?

– Про дождь и девушку… – сказала Баська неуверенно. – Не помню точно.

– Ну-ка! – потребовала я.

– Помнишь ли ты, Барбара, – начала Баська нараспев:

Я рассматриваю Баську – что-то новое появилось… взгляд, улыбка… ожидание чуда?

– И дальше про войну, как они расстались… – Она вздыхает, но глаза радостно блестят. – Знаешь, мне еще никто никогда не читал стихов. Женя живет наверху…

– Это он протек на тебя? – сообразила я.

– Ну!

Я всматриваюсь в нее – Баська сияет!

– И вы…

– Да! – выпаливает она. – Женя починил краны, дверцы шкафа, плиту, балконную дверь… все-все! Он все умеет! И он сделал мне предложение! Он говорит, что можно сделать двухэтажную квартиру, нужно только пробить потолок, представляешь?

«Так сразу и пробить, – думаю я скептически. – А в случае чего – заделать? Если не сойдутся характерами?» Мне хочется сказать: не спеши пробивать потолок, мало ли, как дело обернется, но я не успеваю – открывается дверь и входят папа Владик и Веня с флейтой.

– Девочки! Привет! – обрадовался Владик. – А мы… играли!

– Людей почти нету, – озабоченно говорит Веник. – И туристов тоже нету. Совсем мало заработали.

– Веничка, поиграй нам, – предлагаю я.

– Я выучил новую пьесу! – говорит Веня с готовностью. – Хочешь? Только, Аня, ты мне денег не давай. Ты мой друг, поняла?

– Спасибо, Веня. Ты тоже мой друг.

Веня подносит флейту к губам, лицо у него делается строгое. Нахмуренные брови, красный замерзший клювик, торчащий вихор…

Нежный дрожащий звук повисает в воздухе, незатейливая мелодия бежит, как ручей по камням…

Запах кофе и ванили, замерзший парк и февральские лиловые сумерки за окном…