Марина Серова - След погасшей звезды

Лицо Натальи исказила злость.

– Не оскорбляй меня очередным враньем, – предупредила она голосом, от которого кровь стыла в жилах. – Вся собственность, нажитая после регистрации брака, продана! Я хорошо знаю своего мужа. Знаю, что он влюбился. Двадцать пять лет знакомства позволяют узнать человека со всех сторон.

Наталья утерла слезы, порывисто вздохнула и крепче сжала пистолет обеими руками.

– Ты говоришь, что жизнь продолжается, – сказала она окрепшим голосом, – преданной женщине с разбитым сердцем и оружием в руках. После всего, что сделали со мной, эти слова утратили свой смысл, Татьяна. Жизнь серьезно переоценивают.

– Мне очень жаль, – я сказала это совершенно искренне, и, кажется, Наталья почувствовала это.

– Да, мне тоже, – произнесла она. – Мне тоже очень жаль.

– Вы молоды, красивы и умны, – заговорила я мягким голосом. – Не ставьте на себе крест. Прошлого не изменить, но еще не поздно создать другое будущее.

Яковлева смотрела на меня холодным изучающим взглядом, и было невозможно понять, о чем думает эта женщина. Внезапно она опустила пистолет, продолжая держать палец на спусковом крючке.

– Когда приедет полиция? – спросила она тихо, почти шепотом.

– С минуты на минуту, – ответила я.

Наталья медленно села на постель и положила пистолет на покрывало рядом. Бледная, подавленная, красивая, совершенно сломленная, она напоминала сейчас электронную куклу, отключенную от сети.

– Я так устала, – произнесла Наталья сдавленным голосом. – Наконец-то все закончится.

Теперь можно было опустить руки. Мы ждали полицию вместе, она – сидя на постели, в мокром плаще, я – стоя у окна, в полиэтиленовых бахилах поверх армейских шнурованных ботинок. Ливень стихал. Весенние дожди не бывают долгими, зато щедры на громы и молнии. Я извлекла из кармана куртки телефон и обнаружила, что Папазян все еще на линии.

– …налево здесь, да, – говорил он кому-то, а на заднем фоне работал двигатель автомобиля. – Газ в пол, говорю…

– Гарик? – позвала я осторожно. Наталья не шевельнулась.

– Таня! Таня, ты в порядке?! – заорал Папазян.

– Все хорошо, товарищ капитан, – ответила я подчеркнуто спокойным голосом.

– Мы подъезжаем к воротам, Таня. Где Яковлева?

– Рядом.

– У нее пистолет?

– Находится поблизости.

– Ты в опасности? – Голос Гарика звенел от волнения.

– Нет.

Я не была уверена в том, что более красноречивые ответы не спровоцируют Наталью снова взять в руки оружие. Оставалось быть лаконичной. В трубке послышался визг тормозов, хлопнула автомобильная дверца, раздался сигнал домофона на воротах особняка и настойчивые требования немедленно впустить полицейских.

Наталья не сделала ни единого движения до того самого момента, как ей надели наручники и заставили подняться на ноги. Ее ярко-голубые глаза, прежде такие чарующие, были теперь абсолютно пусты. Она не отвечала полицейским, не фокусировала взгляд, как будто весь мир утратил свое значение и смысл.

Жестокость рождает жестокость. Сегодня я раскрыла преступление, но эйфории, сопутствующей победе, не было и в помине. Женщина долго и методично травила своего супруга золотом, наблюдала за тем, как ухудшалось его самочувствие. Страх и страдание Влада не заставили ее раскаяться и остановиться, пощадить свою жертву. Она покушалась на жизнь человека – и понесет за это наказание согласно действующему законодательству нашей страны.

Сегодня преступница будет передана следственным органам, но это не означало победу добра над злом. Никто не заплатит за изувеченную душу Натальи, ее разрушенную жизнь. Не полгода – двадцать лет ее отравляли предательством и ложью, отказывая в простом и естественном праве на верность. Влад не понесет наказания за то, что убивал чувство собственного достоинства, гордость, покой своей жены.

Игра окончена, но никто не выиграл. Влад потерял самого верного союзника, которым наделила его жизнь. Даже если ему повезет выжить, отравление не пройдет бесследно для его здоровья. Наталья потеряла себя.

Подозреваемую вывели из комнаты, и я наконец отключила исходящий вызов. Гарик вернулся в комнату. Несколько секунд он внимательно осматривал меня, будто боялся, что я получила какие-то повреждения, затем порывисто обнял.

– Как же ты меня напугала, Таня, – выдохнул Папазян мне в волосы.

Я позволила себе расслабиться, уткнувшись носом в холодную влажную куртку Папазяна. На секунду оставив в стороне принципы независимой женщины, обладательницы черного пояса по карате, я повела себя как женщина слабая. Когда же объятия Гарика стали чуть теснее, а дыхание – чаще, наступила пора возвращаться в реальность.

На смену долгим неделям нестерпимой августовской жары пришло нежно-золотистое, солнечное, чудесное бабье лето. В воздухе парили паутинки, дивно свежие парковые аллеи ранним утром обволакивал туман, рыжели листья каштанов, выдавая скорый приход осени. Вместе с любимым городом встречая сентябрь, я наслаждалась естественным ходом времени и всем, что оно приносило с собой.

Времена безработицы остались в прошлом, надеюсь, навсегда. В июле я даже вела два дела одновременно, не желая терять клиентов и уважая срочность. Благодарность не заставила себя ждать. Едва ли не опустошенный в мае счет с деньгами для отпуска вполне позволял встретить Новый год на Гоа. Дело Яковлева сыграло не последнюю роль в его пополнении: я получила весьма щедрые чаевые. Как выяснилось, Влад не только любил жизнь во всех ее проявлениях, но и довольно высоко оценивал в финансовом эквиваленте.

Не менее благодарными оказались близкие моего клиента. Игорь Малышев счел своим долгом принести свои извинения за то, что сомневался в моей компетентности и бывал несносным. В знак признательности Игорь прислал мне бутылку дорогого вина, букет тигровых лилий и абонемент в спа. Лера Шуваева предложила свои услуги бесплатно – на случай, если я вздумаю выйти замуж и после захочу развестись. Она тоже прислала вино, конфеты, красивую авторскую бижутерию. Но подлинное счастье я испытала, получив упаковку моего любимого кофе от Марины, домоправительницы Влада, запомнившей, как сильно я люблю этот напиток.

Разумеется, Юля Савенкова чувствовала свою признательность куда сильнее остальных – и проявляла ее намного живописнее. Пока Влад находился в больнице, она связала мне длинный шарф цвета сливы, испекла два пирога землисто-желтого цвета, отправившихся в мусорку сразу после получения, и подарила охапку разномастных тюльпанов.

Утратив всякую надежду на то, что Юля уймется, я почти нагрубила, глядя в ее блестящие карие глаза олененка Бэмби, но Влада выписали, и девушка направила все внимание на того, кого оно делало счастливым. После выхода из больницы Яковлев прислал мне в подарок золотые часы, украшенные бриллиантами. Записка была настолько искренней, что тронула невосприимчивое сердце частного детектива с опытом работы в правоохранительных органах.