Валерия Леман - Богиня кофейного рая

Бедняга Томми испуганно замахал на нее руками:

– Дорогая, как ты могла подумать! Я – добрый католик и никогда не совершу грех убийства!

– Скажи это полиции! Вряд ли они сочтут твои католические убеждения за надежное алиби.

– О господи!

Я решил немного отвлечь маму от жестоких шуток.

– Мама, тебе должно быть стыдно – шутить, когда произошла трагедия, да еще накануне святого Рождества. – Я укоризненно покачал головой. – Послушай, как по-твоему, старый колдун, о котором все кричал тот тщедушный ученик Джимми, – он действительно мог убить вашего бездельника?

Мама слегка нахмурилась, обменялась быстрым взглядом с Томасом и неопределенно пожала плечами.

– Как знать! Тут ведь уже почти на протяжении месяца накручивается клубок интриг из-за подарка Джимми церкви. Сам видел – даже полицейский читал статьи о «Дарах волхвов». Ты знаешь, я очень люблю Джимми, он всегда приглашает меня на свои выставки и пару раз выступал волонтером у нас в Серенгети, помогая выхаживать слоников-сирот. Но из своего дара храму он сделал почти рекламный ход: всюду кричал об акции под Рождество, давал бесконечное количество интервью. Разумеется, в итоге число покупателей творений Джимми заметно увеличилось, ведь приятно не просто прийти поглазеть на знаменитую Черную Мари, но заодно и прикупить сувенир себе на память.

Мама выразительно покачала головой.

– Так вот, о своем решении преподнести Черную Мари в дар церкви он объявил в первый день презентации – в тот день в его студии было местное телевидение, и Джимми все изложил, улыбаясь в камеру. Так вот, едва это стало широко известно, как Акида принялся орать на всех углах, что древние боги Африки не допустят этого святотатства. Дескать, Черная Мари – никакая не христианская Мария, а древняя богиня народа масаи, богиня Луны Олапа, супруга бога Энгая, и, стало быть, если кому ее и дарить, так ему, чтобы он в своем домашнем храме приносил ей жертвы…

Томас не удержался и громко хмыкнул, усмехнувшись.

– Вот вам и лучший подозреваемый: так как боги масаи не поспешили препятствовать дару, он сам решил принести первую жертву нехристианской богине… Ну, или что-то в том же роде.

– Неплохая версия, – кивнула головой мама. – Конечно, не совсем понятно, при чем тут убийство Нгала… Хотя убить именно Нгала у Акиды была причина, о которой упоминали Моша и сам Акида: бездельник Нгала после тех страстных заявлений Акиды принялся везде и всюду насмехаться над ним. Дескать, какой простой дядька этот отсталый лебон – подарите ему драгоценную статуэтку, чтобы он молился ей в своей халупе и хранил в картонной коробке под диваном! Именно потому Акида и произнес фразу: «Отныне я смеюсь над тобой!»

Что ж, все это действительно выглядело вполне достоверно: сопляк-бездельник насмехался над бедным, но гордым колдуном, и тот, оказавшись с ним тет-а-тет в пустом зале салона, воспользовавшись моментом, мстит решительно, жестоко и бесповоротно.

Между тем моя дорогая мама, войдя, что называется, во вкус, принялась развивать версии с подозреваемыми.

– И кстати, имеется еще один прекрасный подозреваемый…

Она произнесла эту реплику столь сладко-ядовитым голоском, и при этом ее обычно добрые серые глаза вдруг столь зловеще сузились, что я мог бы поклясться: этот подозреваемый не кто иной, как черная красавица Аида! Недаром сегодня в студии Джимми я всеми фибрами души ощутил их скрытую вражду.

По всей видимости, добрый славный Томас также был в курсе этой женской войны: он тяжко вздохнул и скромно потупил глаза.

– Аида, – только и произнес он.

Его тут же воинственно перебила мама:

– Да, Аида! И ничего смешного, между прочим!

– Дорогая, никто и не думает смеяться…

– Знаю-знаю, у тебя тоже, как и у девяноста девяти процентов мужиков, при встрече с этой черной кошкой состояние, близкое к обмороку.

– Дорогая, что ты такое говоришь…

– Говорю то, что видела собственными глазами!

Пора было завершать эту милую домашнюю свару – слава тебе господи, ничего подобного мне ни разу не приходилось наблюдать в годы нашей совместной с мамой жизни под крышей московского дома с петушком на флюгере, благо тогда мама была в гордом одиночестве, а на нас с сестрой Ольгой едва ли не молилась.

– Мама, прошу тебя: не сбивайся с курса. Итак, ты сказала, что Аида – отличный подозреваемый. Причины?

Лучшая мама на свете тут же взяла себя в руки. Благодарно мне улыбнувшись, она поднялась и начала хлопотать, заправляя кофеварку. В одно мгновение вся кухня наполнилась волшебным ароматом, и я, вдыхая его, в очередной раз ощутил невыразимое блаженство.

– Все очень просто. Не знаю, насколько истинным католиком является Джимми, но парень изо всех сил желает стать стопроцентным европейцем – католиком-художником, обеспеченным и респектабельным. Поэтому он – один из преданных меценатов католического храма Аруши – отзывается практически на все просьбы кюре Дино. Почему-то мне кажется, Джимми с самого начала работы над Черной Мари задумывал ее как роскошный подарок храму – в красках представлял себе праздничную службу, во время которой под восторженные аплодисменты всей паствы торжественно преподнесет свой дар… Разумеется, он так же заранее предвкушал восторженные репортажи об этом событии по телевидению и во всех газетах Аруши.

Мама зарядила кофеварку и вновь уселась за стол напротив меня, скрестив руки на груди.

– Но, увы, наш милый Джимми не умеет держать язык за зубами – это его маленькая слабость. Туманные намеки он бросал, еще когда статуэтка не была полностью готова, ну а когда выставил ее в своем центральном зале, тут уж публично объявил о планах щедрого подарка. Я тебе уже говорила, какова была реакция лебона, то бишь колдуна Акиды. Но самой первой и резко отрицательной была реакция супруги Джимми – Аиды. Эта барышня не верит ни в бога, ни в черта, всему предпочитая наличные денежки. Поэтому она первой и завопила на мужа, ничуть не смущаясь присутствием прессы: «Джимми, ты что, рехнулся? Даром отдать кому-то там статуэтку, в которую вбухал столько денег?!»

Мама хмыкнула, точно вновь став свидетелем той скандальной сценки.

– Первые пять минут бедняга Джимми не знал, что сказать – повторюсь, все это проходило под прицелом камер и микрофонов в зале студии перед Черной Мари под стеклом, в присутствии множества народа. Все с любопытством глазели на знаменитого Джимми Нгума, так что в конце концов, дабы выглядеть достойно, он постарался произнести более-менее твердым голосом: «Дорогая Аида, я все уже решил. Я подарю Черную Мари католическому храму города. Вопрос закрыт!» После этих слов Аида выскочила вон, как ошпаренная кошка.