Галина Романова - Лучший день в году

– Про Таньку, сестрицу свою, он что-то знал, алкаш этот непутевый.

Они, одновременно вздрогнув от неожиданности, резко повернулись на голос.

У двери, которую они только что прошли, стояло нечто. Невысокого роста худощавое существо было обмотано шарфами, платками. Плечи, голова, грудь, поясница – все было перепоясано, укутано, запаковано. Незакрытым оставалось лишь узкое морщинистое лицо, на котором выделялись длинный нос и черные глаза с нависающими мощными надбровными дугами. Голос, окликнувший их, казался бесполым.

– Простите меня, я подслушал, – покаялся человече, сразу присоединив себя тем самым к сильной половине человечества. – Это произошло случайно. Я открыл дверь, чтобы впустить кота, а тут вы разговариваете. Вы ведь из полиции, так?

– Так, – кивнул Копылов.

– Так вот, Илюха был тут у Татьяны в гостях. И они расстались не очень хорошо. Я кота караулил и дверь приоткрыл. А он как раз от нее выходит. И как бы это сказать… – Мужчина выудил откуда-то из вороха тряпья руку и пощелкал пальцами в воздухе.

– Они ругались?

– Да вроде нет. Но он показался мне очень злым. И еще он… – Последовали очередные щелчки пальцами. – Он угрожал Таньке.

– Как это?!

Света и Копылов переглянулись. Про угрозы в свой адрес Татьяна ничего не сказала.

– Последними словами его были… – Мужчина приложил к впалому рту три перста, задумался. – Ты очень сильно пожалеешь и бойся, говорит, меня. Очень бойся!

– Это дословно?

– Да, прямо так и сказал: бойся, говорит, меня. И дурой, кажется, еще ее назвал. – Рука легла на ворох платков и шарфов, закрепленных на груди. – Вы уж простите, что стал невольным свидетелем вашего разговора. Так вышло…

Прямо в этот самый момент между ног мужчины, которые почти до щиколоток закрывали фалды из пуховых платков и шерстяных косынок, протиснулась громадная морда пушистого черного кота.

– Стой! – Мужчина попытался стиснуть щиколотки, кот пронзительно завизжал. – Стой, говорю, паразит! Что ты с ним будешь делать?! Хоть дверь не открывай!

Мужчина с трудом нагнулся, сгреб в кулак пушистый кошачий загривок и тут же зашвырнул куда-то в глубь квартиры орущее и изворачивающееся животное.

– Простите, – проговорил мужчина, тяжело дыша, и захлопнул дверь.

– И что же получается? – приложила пальчик к губам Светлана, усаживаясь в машину рядом с Копыловым. – Что кто-то из супругов запросто мог желать смерти Ильи, потому что он им чем-то угрожал?

Не им, а ей, хотел поправить Копылов, но не стал. Пусть говорит, она умница.

– Не успел он уйти, кто-то высокий, симпатичный, блондинистый является к бывшей жене Ильи и узнает у нее его адрес. И тут же, не прошло и недели, на человека, находящегося в квартире Ильи, совершается покушение. Перепутали?

– Могли.

– Но Гена не мог перепутать, он же знал Илью в лицо, – возразила Света задумчиво. – И зачем ему узнавать адрес, если он его знал? Он же его продиктовал Ивану Митрофановичу!

– Давно он лицо-то видел? Оно могло измениться до неузнаваемости. Илья сильно пил. К тому же, как оказалось, был не совсем здоров. Их запросто могли перепутать.

– Да, но только человек, который не был с ним знаком, – упорствовала Света. – Гена не мог его не узнать. Даже сильно изменившегося. И адрес он знал.

– Что касается адреса, – проговорил Копылов задумчиво. – У бывшей жены Ильи некий блондин был в гостях за несколько дней до убийства. А дед звонил Геннадию в день убийства! А? Что скажете?

– Ну, не знаю. Он же не такой дурак, чтобы не понимать: мы можем проверить, был он у Шелестовой или нет?

Копылов не стал спорить, медленно ведя машину по проспекту. Пусть говорит что хочет, решил он. Ему нравилось слушать даже звучание ее голоса. А когда этим голосом говорились разумные вещи, удовольствие было трехкратным. Странная информация у Степки про нее. Не могла она быть злой и гадкой. Не могла!

– Вам куда, Светлана? Поздно уже, – напомнил он, кивая на сгустившуюся темноту за окном. И тут же, осмелев, предложил: – Может, поужинаем где-нибудь?

Она молчала непозволительно долго. Он отчаялся в ожидании ответа. Нагородил в голове черт-те что! Сейчас она высмеет его за его наглость и смелость. Сейчас она предстанет перед ним именно той сволочной бабой, сожравшей собственного мужа в угоду собственным амбициям, коей ее нарисовал ему Степка. Или глянет свысока и ответит, что ей есть с кем ужинать или что-то в этом роде. И тоже покажется ему сволочной и надменной.

Но Света, вздохнув, произнесла, будто извиняясь:

– Знаете, Саша, у меня дома горы еды. Есть некому. Я готовлю и выбрасываю, готовлю и выбрасываю. А позвать вас на ужин как-то неловко.

– Почему? – спросил он после непродолжительной паузы, в течение которой пытался проглотить страшную шершавую сухость во рту.

– Как-то неловко. Мы всего ничего знакомы. А я вас в дом потащу.

– Не надо меня тащить, я сам пойду, – хмыкнул Копылов.

Покосился на нее. Она нервно сплетала и расплетала пальцы. То ли боролась с искушением избавиться от него как можно вежливее, то ли еще по какой скрытой причине.

– Света, клянусь, не стану приставать и делать отвратительных намеков. Просто покормите меня. Тысячу лет не ел домашней еды, – признался Копылов. И, не давая ей времени опомниться, спросил: – Куда?

Света опять назвала ему адрес – улица Цветочная, это было по дороге и совсем близко. Он остановился у среднего подъезда. Вышел, привычно огляделся. Все тихо, народу во дворе почти нет. Два собачника в дальнем углу. Парочка на детской площадке на качелях. У подъезда…

– Что ты здесь делаешь??

Копылов смотрел во все глаза на Степку, подпиравшего железную дверь с кодовым замком.

– А ты? – Степка хмельно оскалился. – Охаживаешь свет наш солнышко? И как она тебе?

Хорошо, что Света замешкалась у машины и не видела кривляний его коллеги, вышло бы неловко. Но все равно, какого черта он тут делает? Не его же караулит! Степка не мог знать…

Или знал? Ну да, мог догадаться, он аналитиком был сильным, что Копылов продолжит опрос фигурантов и приобщит к этому делу Светлану. Мог даже у прокурорских узнать, что Копылов забрал их сотрудницу с работы. Кто-то да видел. Но как он узнал ее адрес? И вообще, что за вопросы скользкие?

– Она мне очень даже, – криво ухмыльнулся Копылов, рассматривая симпатичного коллегу, принарядившегося к ночи.

На Степке был пиджак в мелкую серо-голубую клетку, серая футболка, серые брюки и голубоватые замшевые мокасины. Он был выбрит и причесан. Одет, как на свидание. Только вот с кем?!

– А ты против, Степа?

– Я? – Тот качнулся в сторону Копылова, отталкиваясь от железной двери. – Я против, Саша.

– А что так вдруг? А как же твоя жена?

Копылов с его женой не был знаком. Не пришлось. Степка про его баб знал все доподлинно, а про свою – единственную – всегда молчал. Отшучивался, отмалчивался, хохмил, называл в телефонных разговорах солнышком и…