Галина Романова - Лучший день в году

Он схватился за ручку и подергал ее, дверь оказалась незапертой. Привычно сунул руку под левую подмышку и тут же вспомнил, что он не оперативник, он оружие сдает, когда с работы уходит. Идиот! Копылов сказал – не соваться, а ему геройства захотелось! Хотелось нос Сане утереть!

В квартире какая-то лажа, сто процентов! Музыка орет, дверь открыта. Как такое может быть? Что-то не то! Надо поворачивать.

Но не повернул. Огляделся в просторной прихожей. Домашних тапочек хозяйки нет, если она, конечно, их носила. Зато другой женской обуви одного размера было навалом. Дома она, точно дома. А чего не отзывается на дверной звонок? Может, это соседи пришли скандалить? Музыка-то орет так, что уши закладывает.

Степа заглянул в кухню – никого. Двинулся осторожно дальше. Дыхания не хватало, его забивали бешеные толчки крови. Пальцы сводило от желания держать их на курке. Идиот снова! Сунулся на адрес без оружия! Спальня. Незаправленная кровать, смятые шелковые простыни, одеяло на полу. То ли хозяйку выволокли из постели, то ли это следы ее бурной энергетики. Далее шла еще одна дверь, распахнутая настежь. Именно оттуда шел дикий музыкальный рев. И именно туда Степе жуть как не хотелось заходить.

Остолбеневший, с моментально взмокшими подмышками, он встал на пороге, осмотрел комнату. Беспорядок. Но не тот, когда леди забывают прибраться. А именно тот, когда леди тщательно хватаются за жизнь, прикрываясь своими вещами от убийцы.

Вещи ее не спасли. Она лежала на спине в распахнутом шелковом халате, окровавленном так густо, будто кровь эту кто-то вылил на нее из громадного ведра, не заботясь о том, что брызги разлетятся во все стороны. Все, господи помилуй, было в крови! Стены, мебель, стекла шкафов!

Степа сунулся за мобильником, чтобы вызвать коллег, но запястье его было тут же сжато намертво.

– Стой тихо, мент!! – тихо и страшно произнес кто-то ему на ухо.

– Зря ты это затеял, – отозвался Степан, стараясь, чтобы голос не вибрировал от ужаса.

А он сковал его, еще как сковал! И про жизнь, мелькнувшую калейдоскопом в мозгу, сразу поверил. Она мелькнула, точно! Рваной, черно-белой раскадровкой промелькнула за мгновение. И неутешительно подвела черту: ничего-то он путного не совершил. Ничего!

– Заткнись!

Под левую лопатку Степе ткнулось что-то острое, наверняка нож. Им эта тварь кромсала бедную женщину. Так кромсала, что все кровью залито. Его сейчас он воткнет Степке между ребер, проткнет им сердце, останавливая его ход. И смоется, что обидно! И никто привязать его – урода – к этому преступлению не сможет. Степа рассмотрел, скосив взгляд, и резиновую перчатку на руке, которая не сжимала нож, и медицинские бахилы на обуви. Обо всем позаботился, урод! Ни следа не оставит. Только два трупа.

– Ответишь правильно на мой вопрос – умрешь быстро, – произнес убийца.

– Валяй, – проговорил Степа.

Так, если он резко нырнет вниз, а потом вперед, то наткнется на мертвое тело, залитое кровью. Поскользнется и проиграет. Если попытается уйти влево или вправо, то ножом его эта тварь точно достанет. Рискнуть, нет?

Степа судорожно вдохнул, выдохнул. Казалось, что сердце раздулось до размеров воздушного шара. Что оно сейчас просто лопнет, разбрызгивая кровь повсюду. И убийце даже не придется трудиться и резать его ножом.

– Где сейчас ее муж?

– Ее? – пытаясь выиграть хоть минуту, Степа указал рукой на загорелые ляжки женщины, широко разбросанные по полу.

– Ее, ее, не включай дурака, а то издыхать будешь мучительно, – голосом, лишенным всяческих чувств, пообещал убийца.

– Илюха смылся из больницы, да. О черт!! Что ты делаешь?! – Нож прорезал кожу и вошел под лопатку совсем неглубоко, но боль была такая, будто его перерезали пополам.

– Я знаю, что он исчез из больницы. Спрашиваю в последний раз – где он?

Лезвие медленно начало поворачиваться в ране. Степа застонал так громко, что казалось, заглушил рев музыки.

– Его увезла какая-то баба!

Степан напряг коленки, сжал кулаки, стараясь не думать о боли, а думать о том, как прыгнет сейчас вперед. Как перевернется, спрячется за телом, и, глядишь, нашарит что-нибудь на полу тяжелое, и запустит в урода, дырявящего ему сейчас кожу на спине.

– Она? – Свободная рука в перчатке показалась над плечом Степана, указывая в сторону трупа.

– Думаю, да.

Вдох-выдох, и на счет раз!! Резко вскинув обе руки, с силой ухватившись за запястье, затянутое малиновой резиной перчатки, Степан чуть присел и с бешеной силой рванул убийцу через себя. Так его учили, черт! В случае использования такого приема инструктор гарантировал им жизнь при нападении со спины.

Где он, этот убогий инструктор?! К черту его приемы! Степан не сумел перебросить мужика через себя, он лишь услышал хруст чужой кости и дикий крик над ухом. Тут же поднырнул под чужие коленки, затянутые в темные синие джинсы. Схватился за щиколотки и с силой дернул. Мужик не устоял, рухнул спиной на пол, дико заорал и тут же врезал ботинком Степке в лоб.

– Сука!! – взревел тот. – Ах ты, сука!! Я тебе!!

Ему удалось! Удалось взобраться на него, выбить нож из руки, несколько раз ударив его кулак об пол. А потом началось! Один удар ему в нос, второй! Другой рукой за волосы, головой об пол! Кулак вздувался на глазах, болели все костяшки. Убийца ревел, выворачивался, пытался справиться с болью, кровь из разбитого носа заливала ему лицо, попадала в глаза. Но он сопротивлялся, дико сопротивлялся, хотя Степа явно превосходил его по физическим возможностям. В какой-то момент он сам пропустил удар по лицу. Вскочил на ноги, попытался перевернуть мужика, чтобы связать его запястья и вызвать наконец полицию.

Что же соседи-то?! Вот бы ему таких безмятежных! А то крышку от сковороды уронить на пол нельзя, тут же стучат по батарее!

Убийца рычал, выворачивался, лягал его, окровавленные руки плохо слушались Степана. Он устал и, кажется, терял кровь, рубашка на спине намокла, и под лопаткой странно немело.

Он отвлекся на мгновение, просто чтобы перевести дыхание. И этого оказалось достаточно, чтобы проиграть. Убийца дернулся, выгнулся, сбросил его с себя, подхватил нож с пола и, резко метнув его в сторону Степана, исчез.

Степан даже не сразу понял, что произошло. Тупо уставился на резную рукоятку, торчавшую у него из бока с левой стороны. Почему-то боли не было. Может, он уже умирал? Так он думал, медленно падая на спину рядом с мертвой женщиной. Ощутил затылком ее кровь, успевшую загустеть, и его затошнило. Тошнит? Он не умер, так? Господи, как же вызвать полицию? Телефон! Где телефон?! Он выронил его, так? Или его забрал убийца? Ну почему у этой мертвой тети такие терпеливые соседи?! Неужели их устраивает такой грохот?! Музыка же так до сих пор и не умолкла…