Мария Жукова-Гладкова - Звезда среди ясного неба

— И что было дальше? — спросил следователь.

— Саркис не успел уйти. Пришел сосед снизу. То есть Саркис вышел одетый, собирался уже вниз по лестнице бежать, а тут сосед поднимается. Саркис вначале подумал, что это еще один поклонник Аглаюшки. Он-то его не знает. Это мы знакомы. Мы с ним гуляли с его собакой пару раз, долго беседовали — это после того, как он меня от самосожжения спас. Он меня тоже в подъезд пускал, и мы с ним несколько раз дезинфицировали душевные раны. У него ведь тоже личная жизнь не складывается. Ему нужна женщина, которая любит собак, а почему-то попадаются одни кошатницы, и их кошки не ладят с его собакой. В общем, все опять стали кричать. То есть я не кричал. Кричал сосед снизу, который говорил, что ему в понедельник на работу, а у Аглаюшки опять гарем собрался. Саркис спросил, часто ли у Аглаюшки гаремы собираются. Сосед ответил, что если не каждую ночь, то через ночь. Саркис стал выяснять, что сосед имеет в виду. Потом сосед спросил, Саркис начистил артисту морду или не Саркис. Саркис — честный человек, ему не нужны чужие лавры. Он показал на меня. Сосед меня похвалил. А Саркис махнул рукой и ушел. Он был очень недоволен. А я понял, что у меня появляется шанс с Аглаюшкой.

— Так. Амбардамян ушел. Остались вы, Константин Липонин и сосед снизу. Так?

Тимофей Аристархович кивнул.

— Дальше что было?

— Роман — так зовут соседа — пригласил меня к себе немного выпить перед сном, чтобы успокоиться. Продезинфицировать душевные раны — он это так называет. Сказал, что мне не нужна Аглаюшка. Я был не согласен.

— С чем?

— Ну, выпить я пошел. Но чтобы убедить Романа, что мне нужна Аглаюшка. А раны… Они у меня теперь никогда не заживут…

— А Константин Липонин остался?

— Да. Когда мы уходили, он требовал, чтобы Аглаюшка оказала ему первую медицинскую помощь.

— А ваша ветка?

— Роман сказал, что ветку нужно взять с собой. Я вначале не понял почему, а он мне потом, уже у него дома, пояснил, что не нужно оставлять улики Фрукту. Мало ли что тому в голову придет. А ветка — это улика.

— Правильно сказал, — подтвердил следователь. — Вы ее унесли с собой?

Тимофей Аристархович кивнул.

— К тому же она потеряла всю свою красоту… Иголок почти не осталось… Я сегодня думал новую срубить для Аглаюшки…

Я не стала напоминать, что еловые ветки кладут и на могилы, но, думаю, Тимофей Аристархович и так сообразит, или, скорее, бабки подскажут, с чем идти на похороны.

— И что было дальше?

— Когда мы пили водку у Романа, наверху опять стали кричать. На этот раз две женщины и мужчина. То есть Аглая, еще какая-то женщина и мужчина. Мужской голос был артиста. Я вначале подумал, что это Нина Степановна, няня ребенка, но Роман сказал, что ее голос знает и она обычно никогда не встревает в скандалы.

— Она что, тоже, бывает, кричит? — удивился следователь. — На кого?

— Нет, Роман не говорил, что она кричит. Просто, что ее голос знает. Они же в одном доме живут. Он с собакой гуляет, она — с ребенком. Нет, он сказал: еще баба какая-то приехала. Баба-то откуда? Всегда мужики приезжают и делят Аглаю. Хоть бы ее кто-нибудь замуж взял. Я сказал, что я готов жениться. Роман ответил, что это не вариант, так как в таком случае мужики все равно будут толпами ходить. А ему нужно, чтобы муж Аглаю увез куда-нибудь подальше, например, в Лондон, где у нее отец. Я был против.

— И что за женщина приехала к Аглае Станиславовне?

— Я не знаю, я ее не видел. Роман сказал, что, наверное, это какая-то баба, которая возвращает своего мужика. А раз там артист, то, наверное, его и возвращает. А может, и другая какая-то другого мужика возвращает. У Саркиса жены нет, даже на родине. Да и не пошла бы восточная женщина так мужа возвращать. У них нормальным считается, когда у мужчины несколько женщин. Роман мне сказал, что не понимает, почему наши женщины хотят мужика себе заполучить раз и навсегда. Наверное, у него еще и поэтому не получается жениться. Вот если бы можно было на четырех сразу или хотя бы на трех, он бы обязательно уже женился. А так живет вдвоем с собакой.

— Они долго кричали?

— Нет, не очень. Потом женщина явно ушла. И я тоже поехал домой, пока транспорт ходит.

— А Липонин остался?

— Не знаю. Я же не видел. И женщина могла остаться. Просто орать перестали. У Романа в квартире их больше не было слышно. Никого.

— И вы поехали домой с веткой?

— Ветку я выбросил, — сообщил Тимофей Аристархович. — Мне Роман пояснил, где помойка, в которую нужно выбросить. Он сказал, что надо подальше от их дома. Мало ли… У них вообще-то мусоропровод, но есть площадка для крупногабаритного мусора, куда народ иногда курить ходит. Просто чтобы пообщаться. Из старой мебели там скамеечки соорудили. Но эта помойка не подходила. Я к пятиэтажкам завернул. Как раз прогулялся…

— Вы все правильно сделали, Тимофей Аристархович, — невозмутимо сказал следователь.

— А вы мне сообщите, когда похороны?

— Я сообщу, — вставил Бергман.

Тимофея Аристарховича вскоре отпустили, как и нас с Бергманом. Я поехала на работу. Мы с продюсером договорились держать связь, на всякий случай я, как и Бергман, оставила свой номер телефона Тимофею Аристарховичу. Признаться, мне было его жаль. Мне очень хотелось думать, что он не полезет в петлю и не устроит очередной акт самосожжения. По крайней мере я сказала ему, чтобы звонил в любое время, если захочет выговориться.

Но, наверное, мне не следовало беспокоиться. При выходе из управления Тимофея Аристарховича под белы ручки подхватили Пелагея Васильевна с подругой и куда-то повели, бросив на нас с Бергманом недовольные взгляды. Может, они ему жену найдут? Или какую-нибудь другую кандидатуру, на которой он сможет свихнуться, как был повернут на Аглае? Наверное, это было бы лучшим вариантом в данной ситуации.

На следующее утро меня разбудил звонок мобильного телефона. Определился неизвестный номер, но для меня это не является ничем необычным. Меня «передают» из рук в руки, как бывает с врачами.

— Наташенька? — спросил старушечий голос.

Кто же это? Ответ я получила сразу же. Меня хотела слышать и видеть у своего дома Пелагея Васильевна, которая получила мой номер у Тимофея Аристарховича. Может, не стоило ему его оставлять? Задним умом мы все сильны… Но кто же мог предположить, что так получится? Тимофея Аристарховича явно подробнейшим образом допросили о том, что происходило в стенах управления. Неужели теперь Пелагея Васильевна возьмется еще и за меня? И будет каждый день названивать?

— Что случилось?

— У нас тут табором стоят узбекские семьи. То есть две узбекские и одна таджикская.

— У них разве есть таборы?

— Ну, аулом. Или кишлаком. Я не знаю, как правильно сказать. В общем, они тут расположились перед нашим домом, у машин проблемы с выездом. На детскую площадку не выйти.